Владимир Кузьмищев - Царство сынов Солнца

Так он стал Наблюдателем, а наблюдал он за солнечными башнями священного Пупа Четырех сторон света. Вначале он, наблюдал за ними вместе со старым инкой, затем только один и его стали называть Наблюдателем. Он один получил право нарушать священный запрет и смотреть на самого отца всех сынов Солнца. И никто не наказывал его за это. Он ждал появления всемогущего божества в пространстве между двумя башенками. Ждал и смотрел. Смотрел и ждал. Можно было и не смотреть, ибо солнце — он это точно знал — еще не скоро доберется своим нижним краем до башенок. Но он должен был смотреть и ждать, и он смотрел и ждал. До боли в глазах. Каждый день. Как он любил тучи, но они приходили только под вечер. По-настоящему нужно было смотреть и ждать лишь с самого первого дня июня.

Он точно знал, когда настанет тот день и солнце, словно по приказу, на мгновение замрет, нет, уляжется на нижних башенках, разместившись между двумя большими камнями. Мгновение, и оно оторвется от них, поползет вправо. Но он, Наблюдатель, уже будет стоять. А когда он встанет, кто-то из инков, они меняются всякий раз, сядет на каменное сиденье. И сразу же бросится бежать царский часки, и там, в священном Куско…

Но он не знал, что будет там. Он только видел, что за три дня до этого торжественного мгновения в столице сынов Солнца не будут ночью загораться огни. Наступит великий, пост, и мужья будут воздерживаться от близости с женами, чтобы не оскорбить достоинство приближавшегося великого дня. И хотя по его знаку каждый год начинался праздник Интип Райми, Наблюдатель так никогда не увидит, что же произойдет в священной столице…

В Куско было еще темно, когда на Платформе развлечений — Хаукай пате в месяц Отдыха полей стали собираться сыны Солнца, представлявшие все царские айлью. Сюда пришли все, кто не был занят на службе в домах Отца-Солнца. Последними на площади появились братья недавно ушедшего к Отцу-Солнцу сапа инки. Их еще совсем юные сыновья окружили отлитый из золота трон-носилки Единственного плотным кольцом обнаженных тел с незажившими ранами и глубокими ссадинами, полученными в сражении-празднике Вараку.

Наконец вместе со своими братьями и сыновьями на Платформу развлечений взошел Единственный. Он отказался от носилок: даже Единственный испытывал тревожное, хотя и радостное, волнение от предстоящей встречи с Отцом-Солнцем всех тех, кто собрался здесь на главное торжество Четырех сторон света. Только сыны Солнца были на площади-платформе. Только они имели право ждать здесь своего прародителя. Ничто не нарушало торжественности этих мгновений.

А за каменной оградой дворцов и храмов, окружавших со всех сторон Хаукайпату, на площадях и улицах священной столицы угадывалась многотысячная толпа кураков и их придворных. И хотя все они старались ничем не выдать своего присутствия, на Хаукай пате знали, что люди уже пришли.

Стояла напряженная тишина. Легче было преодолеть расстояние в тысячи полетов стрелы, чем ждать священное мгновение прихода божественного Солнца. Ждать, ждать, ждать…

Но вот снежные вершины гор словно бы потеплели. Ночная мгла еще скрывала их очертания, а люди уже чувствовали приближение великого божества. И вдруг, словно пущенная могучей рукой боевая стрела пронзила толпу сынов Солнца и, наскочив на трон Единственного, замерла. И тогда встал сам Единственный. И в тот же миг загорелся алой кровью снег на вершинах гор. И рухнули на землю сотни тысяч людей. Сев на корточки — знак беспрекословного преклонения, — они закрывали лицо ладонями с широко растопыренными пальцами, беззвучно целуя воздух.

Единственный как бы раздвоился: теперь по ритуалу он был не только Инкой, но и самим Отцом-Солнцем. Солнечные лучи коснулись двух огромных золотых акилий, наполненных пьянящим священным напитком. В правой руке, высоко поднятой над головой, Единственный держал сосуд самого Солнца. Левая рука прижимала к сердцу сосуд Единственного. Но вот сосуды начали сближаться, чтобы мгновение спустя застыть перед лицом правителя. Отпив небольшой глоток из акильи Солнца, Единственный стал разливать божественную влагу в золотые сосуды своих братьев и сыновей, строго придерживаясь раз и навсегда установленного порядка — от старшего по положению в клане к младшему.

Один глоток. Он наполнял сынов Солнца священной добродетелью. Один глоток, а сколько добра он должен принести простым людям Тауантинсуйю…

Когда закончилось священное возлияние, сыны Солнца двинулись к Кориканче, перед которой лежала огромная, выложенная гигантскими каменными плитами главная площадь священной столицы. И снова младшие были сзади. Последние двести шагов до священного порога Кориканчи инки шли босыми — за невидимой чертой начинался дом их небесного отца и покровителя. Мучительная смерть ожидала простолюдина, если бы он посмел заглянуть сюда. Ровно за двести шагов сыны Солнца снимали сандалии и один за другим исчезали за отполированными до блеска каменными стенами Кориканчи. Единственный первым переступил священный порог.