Зардушт Ализаде - Конец второй республики

После меня желающих выступить не оказалось, и я «закрыл» митинг. Ко мне подошел офицер милиции и сказал, что товарищ Мамедов просит меня подойти к нему. Я направился к «Волге». Мамедов был весь покрыт испариной и непрерывно обтирался уже мокрым платком. К моему удивлению, Мамедов оказался добродушным человеком. «Я болею, поднялся с постели с температурой. Не хорошо, что гости из Баку не сообщили мне о приезде. Я бы организовал все по-людски, а не так. Коли вы здесь, то вы — мои гости. Пойдемте, разделим кусок хлеба».

Я отказался от любезного предложения секретаря райкома партии отобедать с ним и, сославшись на срочные дела, уехал обратно в Джебраил. Проку от Вагифа с просевшим от страха голосом не было, и я счел за благо поручить его заботам Сары, попросив отослать нашего поэта обратно в Баку. Сам же уже с новыми друзьями, джебраильцем Мохаммедали, бывшим десантником, человеком с поэтической душой, его двоюродным братом Асифом на стареньких «Жигулях» поехали в Зангиланский район, на важную железнодорожную станцию Миндживан на границе с Арменией. Там, на станции, мы провели встречу с группой жителей, ответили на вопросы, рассказали о том, как формируются структуры Фронта, и поехали через Губадлинский район в Лачин. В Лачине состоялась еще одна встреча, в Туршсу, прямо рядом со знаменитым источником минеральной воды. Я ответил на очень, на мой взгляд, важный вопрос лачинского фронтиста Арифа Пашаева: как отвечать партократам, которые противопоставляют курдское меньшинство района остальному населению. Смысл старого имперского принципа «разделяй и властвуй», идеологические аргументы против такого приема были быстро схвачены моими лачынскими собеседниками и в дальнейшем, как они сами рассказывали, позволили им пресечь раскольническую деятельность партократов.

В Зангилане меня познакомили с Гарибом Миримли, внуком легендарного абрека Гачаг Наби. Это был огромного роста мужчина, добрый, как ребенок. На обратном пути он сопровождал нас. На территории Зангиланского района, уже ночью, на посту нас задержала милиция. «Первый секретарь райкома партии товарищ Мехдиев хотел бы переговорить с вами» — сказал мне офицер. «Ты хочешь встретиться с ним?» — заботливо спросил меня Гариб. «Нет» — ответил я. Потомок Гачаг Наби схватил офицера своими ручищами, приподнял и перенес его на обочину. Обернувшись к нам, он сказал: «Уезжайте». И мы уехали.

Но уже через десять минут нас нагнали милицейские «Жигули». Асиф не давал обогнать нас, каждый раз срезал ему дорогу. Вот так, гоняясь друг за другом и петляя по дороге, мы доехали до Джебраила. Недалеко от райцентра Асиф остановил машину и вышел с Мохаммедали. Офицер милиции выскочил и подбежал к ним с криком: «Почему вы убегаете?». «А почему ты гонишься за мной?» — спокойно вопросом на вопрос ответил мой новый друг Мохаммедали. «Секретарь велел нам привести его для беседы» — уже миролюбиво ответил офицер. «А мой гость не желает с ним говорить. У вас есть ордер на его арест?»

Ночь, ситуация три против двоих — Мохаммедали, его двоюродный брат Асиф и я против двух офицеров милиции, спокойный и даже насмешливый тон водителя, а главное, неопределенность данного распоряжения поколебали решимость представителей власти. Привести как? Вежливо пригласили — отказался. Хотели силой — оказал сопротивление, уехал. Теперь вот стоят и явно собираются не подчиняться. Применить оружие? Вот насчет оружия у милиционеров и были сомнения. Время смутное. Народ зашевелился, встает с колен, растерянность властей чувствуют все. Применишь оружие, можешь потерять погоны. А погоны, они кормят семью.

Милиционеры пообещали Мохаммедали разобраться с ним позже и уехали. А мы заночевали в его недостроенном доме, под открытым небом. Я смотрел на звездное небо и думал: «Что ждет нас? С таким сознанием, с таким государством?»

На следующий день, растроганный до слез заботой и верностью своих новых фронтистких друзей, я сел в автобус и вернулся в Баку.

В Баку меня ждали грандиозные события. НФА объявил о трехдневной забастовке, которая удалась. Сорокатысячный митинг, еще один митинг, уже под пятьдесят тысяч! Нас пригласил на переговоры Виктор Петрович Поляничко, второй секретарь ЦК КПА. Про него говорили, что он был советником Наджибуллы по партийной линии, является не столько партийным работником, сколько генералом то ли КГБ, то ли ГРУ.

В назначенный день в здании райкома им 26 Бакинских Комисаров, рядом с одноименным сквериком, члены Правления сидели в большой комнате и ждали опаздывающего секретаря ЦК. Иса, прогуливаясь по комнате, за дверью на балконе нашел резиновую милицейскую дубинку. Дубинка в райкоме вызвала у нас массу ассоциаций, все больше издевательского характера. Пока Иса вытворял с дубинкой разные упражнения, вошел высокий грузный человек с усталым видом. Это и был Виктор Петрович Поляничко, человек, которому предстояло сыграть важную роль в жизни нашего народа в ближайшие два года.