Вольфганг Акунов - Дивизия СС «Рейх». История Второй танковой дивизии войск СС. 1939-1945 гг.

Левее и немного впереди наших позиций находились Химки — московский порт, расположенный всего лишь в восьми километрах от советской столицы. 30 ноября моторазведка 62-го саперного батальона танкового корпуса (4-й танковой армии) Гёпнера без единого выстрела въехала в этот населенный пункт, вызвав панику среди жителей…".

Да что там Химки! Когда добрый друг и коллега автора этой книги, Александр Таланов, в начале своей трудовой карьеры, служил в отделении милиции на Белорусском вокзале, там еще заканчивал службу ветеран органов внутренних дел, застреливший в конце ноября 1941 года, будучи тогда еще совсем зеленым постовым милиционером, далеко оторвавшегося от своих наступавших на Москву по Ленинградскому шоссе частей немецкого военного мотоциклиста (вероятнее всего, из состава дивизии Рейх), среди бела дня на площади Белорусского вокзала… Бдительный постовой был награждён за подвиг орденом Красной звезды, но головокружительной карьеры в органах не сделал, прослужив всю жизнь в том же самом отделении милиции.

2 декабря 1941 года части дивизии Рейх вошли в Николаев (расположенный всего в пятнадцати километрах от Москвы). В солнечную погоду оттуда были видны в бинокль купола московских храмов. Батареи артиллерийского полка дивизии Рейх обстреливали из Николаева московские предместья, но в артполку уже не осталось ни одного орудийного тягача.

Незадолго до того, как дивизия Рейх и другие германские соединения смогли развернуть полномасштабное заключительное наступление на столицу СС СР, они оказались в полном смысле слова парализованными очередным резким ухудшением погодных условий. Оберштурмфюрер СС Отто Скорцени сделал 10 декабря 1941 года в своем дневнике запись следующего содержания: "…Николаев, 10.12.41. Скоро даже в нашей части всем станет ясно: продвижение вперед закончено. Вот наша наступательная сила и иссякла. У наших соседей — 10-й танковой дивизии — осталась всего дюжина боеспособных танков". Спустя несколько дней в дневнике Скорцени появилась новая скорбная запись: "Поскольку похоронить наших убитых в насквозь промерзшей земле оказалось совершенно невозможно, мы сложили трупы у церкви. На них было просто страшно смотреть. Мороз сковал их скрюченные в предсмертной агонии руки и ноги, принявшие самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущее им, трупам пришлось бы выламывать суставы. Остекленевшие глаза мертвецов слепо взирали в холодное серое небо. Взорвав заряд тола, мы уложили в образовавшуюся большую воронку трупы погибших за последние день-два и наскоро забросали их мерзлой землей…". Им еще казалось, что заключительное наступление не отменяется, а лишь откладывается, переносится на более поздний срок (как говорит немецкая пословица, "ауфгешобен ист нихт ауфгехобен"). Однако их надеждам вступить в Москву, как в Вену, Прагу, Гаагу, Париж или Белград не суждено было сбыться. После трехдневного перерыва между боями началось крупномасштабное контрнаступление советских войск, получивших свежее пополнение из Сибири (к тому времени исчезли последние сомнения в том, что Япония не начнет войну против СС СР). Красная армия нанесла столь мощный удар, что у немцев не было ни малейших шансов организовать мало-мальски достойный отпор, не говоря уже о возобновлении своего собственного наступления. В общей сложности Красная армия бросила в наступление на германские войска, вмерзшие в землю на Восточном фронте, семнадцать армий, насчитывавшие в своих рядах более полутора миллионов свежих бойцов. Немцы были отброшены на всех направлениях, и ОКВ было вынуждено отдать приказ об общем отходе на позиции, более приемлемые для обороны.

Части дивизии Рейх, намертво вмерзшие в свои позиции под Москвой, подвергались бесконечным волновым атакам советских войск. Кинжальным пулеметным огнем полк Дойчланд отбрасывал одну волну красноармейцев за другой. Наконец, 9 декабря 1941 года, дивизия получила приказ отступать (хотя сама мысль об оставлении огромной территории, захваченной ценой столь тяжелых жертв, казалась многим эсэсовцам невыносимой!) и отступила за реку Истру. К счастью для эсэсовцев, находившихся на пределе своих физических возможностей, красноармейские части продвигались вперед крайне осторожно. Перейдя реку Рузу, дивизия заняла свои новые позиции на одном из участков линии германской обороны, который защищала до конца 1941 года.