Константин Гордиенко - Чужую ниву жала (Буймир - 1)

Мать согрела молока, положила в него кусочек масла, но сын сжал губы, не захотел. Губы его распухли, мать с трудом упросила, чтобы он выпил, распарил грудь, насильно влила. Сын с болью глотнул, но тотчас его вырвало с кровью... Мать снова заголосила, дед Ивко засуетился - кабы внук выпил водки с перцем, отошло бы. Он заботливо, бережно натянул на дрожавшего Павла рядно, поверх накрыл кожухом.

Хоть день и был рабочим, весть о том, что Павла избили в экономии, облетела все село. В хату Скибы собирались женщины, охваченные жалостью к парню, советовали, как помочь беде. Татьяна совсем обессилела. Работа валилась у нее из рук. Павло не ест, не пьет, хрипит, стонет... Соседки посоветовали позвать бабку Пивниху, прославленную на все село знахарку, чтобы исцелила Павла. У нее в узелочек зашит папоротник, она и с лукавым знается, - вылечит и человека и скотину и от перепуга избавит... Тут дед Ивко накричал на женщин - Павло не из тех, чтоб пугаться. Парень не робкого десятка. Не печенка ли у него отбита? В груди булькает, он стонет, кровью харкает - не перебиты ли кости, не сломаны ли ребра?.. Жалийка и тут нашла средство: надо взять сенной трухи, в ней всякое зелье, залить в кадке горячей водой и пропарить тело - вытянет боль, разгонит кровь. Управившись с работами, подоив коров, соседки вновь собрались у Татьяны кто принес паляничку, кто - горшочек сметаны, кто - меду, чтобы Павло набирался силы, скорей поправлялся.

Съехались с поля хлеборобы и тоже наведались, набивались в хату, стояли над Павлом молчаливые. Никто не расспрашивал - стояли словно над покойником. Разве не видно, не ясно, как паны мучают людей? Мало того, что вытягивают силы, - непокорных калечат! Проклинали эконома, пана. Староста принес неутешительную весть - надо отрабатывать дорогу. Харитоненко старается обеспечить экономию даровой силой, околпачивает людей, подкупает старшин - хочет выжать побольше прибыли, и люди вынуждены работать.

Павло за день отдохнул, отлежался, очнулся от гомона. Увидев, что в хату нашло полно народа, он усмехнулся страшной усмешкой... Соседи помогли ему сесть, обложили подушками. До еды не дотронулся. Мать хотела смыть теплой водичкой кровь с его лица, но сын не дал. До тела нельзя дотронуться, голова болит, вспухла, слиплись волосы, покрылись сплошным струпом. Угостил пан как следует... Все же Павло внятно обратился к людям, и у всех отлегло от сердца. Рассказывая, он задыхался, хватался за грудь, тело словно залубенело, болело, тянуло... Ночью в погреб ворвалась пьяная ватага... На беду, под рукой ничего не было... Схватили, навалились на голову, придавили руки, ноги, полосовали свинцовой нагайкой, били гирей... Павло пришел в сознание под звездами. Его бросили в густые кусты, думали, что мертвый. Едва добрел он домой. И без побоев очумел бы - в погребе лежали конские шкуры, он чуть не задохся.

В тот же день дошел слух и до старшины, что Павла в экономии избили, что он едва доплелся до дому. Роман Маркович знает, как бьют объездчики, сам мастер на эти дела. В экономии умеют бить, обучены этому. Вечером старшина рассказал обо всем домашним. Доигрался казак, допрыгался. Пусть теперь издыхает. Ганна внимательно посмотрела на невестку, которая густо покраснела. Свекровь, золовку, конечно, эта новость порадовала, они насмешливо кивали на Орину. Свекровь злорадно фыркала, со смаком кого-то отчитывала - больно умны стали, своевольны... Орина переболела сердцем, вышла из хаты - надо управляться по хозяйству. Доила корову вся в слезах...

Долго соседи не уходили от Павла, сидели на лавках, вполголоса разговаривали. Тяжелые мысли толпились в головах - как расправляются с непокорными! С жалостью и удивлением поглядывали на парня. Непокорная душа, он нисколько не раскаивается, говорит о расплате. Панам легко расправляться с людьми поодиночке, а как восстанут все села вместе с заводами...

Удивительный парень - хоть кости и поломали, а его не сломишь!

23

В воскресенье все пошли в церковь, только сноха и свекор остались дома: свекор занемог, сноха была занята по хозяйству.

Орина подложила корм скоту, а теперь убирала двор, нарочно находила себе занятие, чтобы не торчать в хате. Сколько прожила, а в хату заходит всегда словно в наказанье. И сейчас не шла, хоть свекровь строго велела невестке приглядывать за свекром, который лежит в светлице и стонет, может, прикажет что-нибудь, так чтобы не отлучалась со двора...

Роман Маркович поднимал веялку с зерном, - понадеялся на свои силы, хотел повернуть веялку с пшеницей против ветра. Подставил Роман Маркович дюжие свои плечи, поднатужился - захватило дух, что-то хрустнуло в спине, скрутило, свалило старшину. Разве он не хозяин? Хотел порядок навести. Не хватает, что ли, у него силы и здоровья? А вот сломило старшину. И чего он только не делал - в мякину зарывался голый, три дня лежал, парился, исходил потом, облип мякиной, как карп чешуей. Ганна теплой водой смывала. А на ноги все же не встал.