Александр Верт - Россия в войне 1941-1945

Всe понимали, что погибнут миллионы людей, и все же, казалось, лишь очень немногие думали о возможности полного военного поражения и завоевания страны немцами. В этом отношении контраст с Францией во время германского вторжения 1940 г. был разительным.

Такая уверенность была характерной чертой русского народа и значительного большинства украинцев и белорусов; но ее не существовало в Литве, Латвии, Эстонии: «установление Советской власти незадолго до начала войны… не означало, что классовый враг в этих районах сложил оружие» [28] Тельпуховский Б.С. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945 гг. М., 1959. с. 39. См. также: Федюнинский И.И. Поднятые по тревоге. М., 1961. .

Какими были первые дни войны в приграничных районах, захваченных немцами? Мемуары некоторых русских военных, опубликованные за последние годы, в особенности воспоминания генералов Федюнинского и Болдина, рисуют потрясающую картину событий того времени.

В апреле 1941 г. Федюнинский (которому суждено было сыграть впоследствии заметную роль в войне, особенно во время прорыва блокады Ленинграда) был назначен командиром 15-го стрелкового корпуса, который был дислоцирован в Киевском особом военном округе и штаб которого находился в западно-украинском городе Ковеле, примерно в 50 км к востоку от границы между Советским Союзом и оккупированной немцами Польшей, на главном направлении на Киев.

Генерал обнаружил, что войска в приграничных районах все еще находились на мирном положении и что реорганизация шла очень медленно. Новые самолеты и танки, которые должны были заменить устаревшие модели, прибывали очень медленными темпами. Офицеры старшего возраста, в том числе те, кому довелось служить в царской армии, серьезно опасались войны, но среди молодых офицеров и солдат, к сожалению, были распространены настроения самоуспокоенности.

Хотя сообщение ТАСС от 14 июня опровергало слухи об агрессивных намерениях Германии как «лишенные всякой почвы», Федюнинский повторяет, что «через несколько дней мы получили сведения, которые в корне противоречили сообщению ТАСС», и рассказывает, как 18 июня к русским перешел немецкий дезертир. Напившись пьяным, он ударил офицера и боялся, что его предадут военному суду и расстреляют. Он также утверждал, что его отец был коммунистом. Этот немецкий солдат заявил, что германская армия вторгнется в Россию в 4 часа утра 22 июня.

Федюнинский тут же позвонил командующему армией генералу танковых войск Потапову, но в ответ услышал, что это «провокация» и что вы «напрасно бьете тревогу». Два дня спустя Федюнинского посетил генерал Рокоссовский, который не разделял самоуспокоенности Потапова и был очень встревожен. Рано утром 22 июня Федюнинского вызвал к телефону Потапов, приказавший поднять войска по тревоге, но боеприпасы пока не раздавать.

15-й стрелковый корпус должен был удерживать участок шириной около 100 км.

«Развертываться и занимать оборону на широком фронте приходилось под сильным воздействием артиллерии и авиации противника. Часто нарушалась связь, порой боевые приказы и распоряжения поступали к исполнителям с опозданием… Командиры частей и подразделений проявили организованность, не допустили потери управления. Дивизии своевременно вышли на намеченные рубежи обороны, где уже с необычайным упорством вели неравный бой пограничные отряды.

Мужественными оказались жены командиров-пограничников. Они находились вместе со своими мужьями на линии огня, перевязывали раненых, подносили боеприпасы, воду для пулеметов. Некоторые сами стреляли по наступающим фашистам.

Ряды пограничников таяли, силы их слабели. На заставах горели казармы и жилые дома, подожженные артиллерией врага. Но пограничники стояли насмерть. Они знали: за их спиной в предрассветном тумане к границе спешат войска, подтягивается артиллерия».

В течение всего первого дня войска Федюнинского сдерживали натиск немцев, но немцы вводили в бой все новые и новые силы, и к вечеру части корпуса, понеся очень тяжелые потери, начали отходить. Обстановка осложнялась высадкой в тыл немецких десантов и многочисленными ложными сообщениями о десантах, распространявшимися «вражескими агентами». В Ковеле вели подрывную деятельность шайки бандеровцев, игравшие роль немецкой «пятой колонны»; они нападали на советские военные машины, взрывали мосты и распространяли ложные слухи. Так как с северо-запада по шоссе Ковель - Брест к Ковелю приближались крупные танковые силы немцев, было решено эвакуировать город. 15-й стрелковый корпус продолжал бои частью сил, будучи уже окружен немцами. Несмотря на это, за три дня боев главные силы корпуса были оттеснены от границы всего на 20-30 км. Тем не менее Ковель пришлось оставить и занять новые оборонительные рубежи восточнее города.