Игорь Пыхалов - Штрафбаты по обе стороны фронта

И.П.:Возвращаясь к теме пресловутых загралотрядов, Вы их когда-нибудь видели в своей боевой практике?

А.П.:Никогда, ни в каком виде. Кроме одного уполномоченного Особого отдела на весь батальон, старший лейтенант Глухов у нас был, никого никогда не было. Да и не было в этом никакой нужды. Потому что я считаю, что офицерские штрафные батальоны — это были наиболее стойкие, наиболее такие, ну, упорные в этом отношении подразделения. Ни у кого не возникало даже мысли о том, чтобы заградотряд выставить за батальонами, как в этом фильме «Штрафбат».

Я Вам другое скажу. Если создание заградотрядов было в одном приказе с созданием штрафбатов, это не значит, что они создавались друг для друга. Заградотряды по приказу Сталина создавались для того, чтобы выставить их в тылу неустойчивых дивизий, как там было сказано. Ну, неустойчивых полков, ну если где-то там они побежали, может быть, надо их остановить. А на самом деле ведь ни одного документа войны нет о том, чтобы заградотряды открывали огонь по своим. Нет. Они вылавливали дезертиров, вылавливали бежавших с поля боя, струсивших. Вылавливали, собирали и отправляли опять в какую-то часть, для того, чтобы пополнить и отправить часть на фронт. Они даже иногда прикрывали опасные участки фронта и воевали наравне с другими. Так что я не знаю, кому надо было вот эти заградотряды сделать ну таким, я не нахожу даже слов сказать, такими демонами войны.

И.П.:А вот когда война закончилась, вы дошли до Берлина. Какова дальнейшая судьба тех штрафников, которые ещё оставались в рядах батальона?

А.П.:Ну Вы знаете, если сейчас по какому-то поводу объявляют амнистии, а по поводу Победы разве не было амнистии? Конечно, всех их вернули в свои части. Я-то, правда, до конца расформирования в батальоне не был. У меня жена собиралась рожать и я увёз её оттуда. А потом там постепенно расформировывали батальон и всех, кто не успел искупить вину свою в бою, всех их возвратили, всех их восстановили. Ну, может быть, я точно не знаю, может быть, были отдельные случаи, когда наказание переключалось на исправительные лагеря. Может быть, если было какое серьёзное преступление. А в основном, как я знаю, как мне рассказывали мои друзья, в частности Филипп Киселёв, который был начальником штаба в нашем батальоне и оставался до конца расформирования батальона, всех их через отдел кадров фронта, а потом группы войск. Уже и батальон назывался не батальон 1-го Белорусского фронта, а когда стала Группа войск в Германии, он стал называться батальон Группы оккупационных войск в Германии. И он до конца расформировался. Потом все документы они подготовили к сдаче, и постепенно всех разослали по своим частям или в отдел кадров фронта.

И.П.:Большое спасибо за интервью.

Евгений Кугучин:Сегодня идёт абсолютное извращение всех событий Великой Отечественной войны. И идет это по программе какой-то целенаправленной. Хотят опорочить Россию, хотят просто опорочить русский народ. Обозлить людей против этого. Ну, как это можно, скажем, в той же картине «Штрафбат»? К передовой ведут, фактически, под ружьём штрафников. Это же невозможно.

Говорят о том, что заградительные отряды под штыками гнали штрафников. Такого явления не было. Заградительные отряды, они на большом расстоянии шли. Не так, чтобы вплотную. Они там, в полутора километрах, в километре шли, фактически. И, безусловно, если находились такие трусы, которые как-то отставали, они, безусловно, их забирая и. Атак, в основном, у них цель-то была одна — чтобы не просочился враг сюда, в наши тылы.

Игорь Пыхалов:А скажите, пожалуйста, Вам самому когда-нибудь приходилось встречаться на фронте с заградительными отрядами? Или это всё-таки было редкое явление?

Е.К.:Я их, вообще-то, близко и не видел. Потому что я фактически, сколько ни воевал, я в тылу не был. Нам не приходилось так, чтобы быть на отдыхе. От госпиталя до госпиталя всё время на передовой. Поэтому я фактически с ними и не встречался, с этими заградотрядами.

И.П.:Расскажите, пожалуйста. Ваш боевой путь? Как Вы попали на фронт и как потом оказались в штрафной роте?

Е.К.:С 10-го класса, прямо из-за парты, это было 17 октября 194! года, я ушёл в армию. В сентябре начали учиться, а в октябре мы с другом ушли добровольцами. Ну, военкомат на третий раз нас забрал. Уже мы даже не простились ни с кем. В первый раз собрались, сделали проводы, всё, — не попали. Второй раз то же самое. А в третий раз пошли, думаем, опять. То эшелона нет, то ещё… А туг решили так. Там были лошади, вроде такого обоза. И поскольку я в Солёно-горске был, решили ехать до Винёво, там километров 20–25, там сесть на поезд и отправиться на фронт. Ну и гам не сели. На Михайлов, с Михайлова на Ряжск шли. Наконец, в Ново-Рузаевке нас посадили и отвезли в Йошкар-Олу. Там был 137-й полк, в котором мы как курсанты учились, в этом полку. После присвоили кому младшего сержанта, кому сержанта, и к новому году, 1942-му, в конце 1941 года, составили маршевую роту и отправили нас под Венёв. Ну вот, мы там повоевали, а потом меня оттуда направили учиться. Это, наверное, в ноябре.