Борис Греков - Киевская Русь

Тем не менее, в виду неполноты и несистематизированности археологических данных, наше внимание все же будут больше всего привлекать не "захолустья", а именно те места на территории Восточной Европы, которые лучше и полнее других освещены прежде всего письменными источниками, говорящими более доступным языком, чем вещественные.

Это совершенно неизбежно еще и потому, что именно в этих пунктах общественная жизнь обнаруживает наиболее яркие показатели основных контуров интересующего нас процесса, именно здесь мы прежде всего можем подметить те наиболее прогрессивные явления в истории народов, населявших тогда Восточную Европу, которые мы с полным основанием можем считать ведущими.

Что же мы хотим знать? С какими вопросами собираемся мы подходить к страницам нашей летописи, к древнейшим памятникам материальной культуры и другим историческим источникам?

Перед нами все та же, еще до сих пор не решенная проблема, которую ставил перед собой 900 лет тому назад наш первый историк, автор "Повести временных лет": откуда пошла русская земля, как она развивалась, через какие этапы своего роста она достигла настоящего своего состояния?

Не углубляясь пока в так называемое "доисторическое" прошлое Восточной Европы и касаясь только частично истории тех народов нашей страны, которые в своем развитии опережали славян и находились с ними в самых разнообразных формах общения, мы намерены главным образом остановиться на вопросах образования и истории Киевского государства с тем, чтобы вскрыть главнейшие моменты этой истории, общественные силы, ее творившие, условия, при которых она протекала.

Государство могло образоваться только тогда, когда распался родовой строй, когда на смену родовым отношениям пришли классы со своими противоречивыми интересами и сложными взаимными отношениями. Это нам хорошо известно. Мы только не можем точно ответить на вопрос, когда именно это происходило.

Однако, если мы лишены возможности найти точные даты этих крупнейших фактов (в таком же положении неизбежно находится историк любой страны), у нас есть возможность произвести ряд наблюдений, по которым мы можем хотя только приблизительно, но все же наметить время этих важнейших сдвигов в истории народов, населявших и населяющих нашу страну. И письменные и не письменные источники к нашим услугам. Но источник, какой бы он ни был, может быть полезен лишь тогда, когда исследователь сам хорошо знает, чего он от него хочет. Поэтому очень важно расчистить почву для решения основной задачи, твердо и четко установить главные положения, предпосылки дальнейшего исследования. И этой предпосылкой прежде всего является определение характера той общественной среды, которая подлежит нашему изучению.

В этой плоскости вопрос о системе и способах хозяйства в период распада родовых отношений, образования классового общества и формирования государства, о преобладании тех или иных отраслей его для нас не может быть второстепенным. А так как по этому предмету в нашей литературе имеются серьезные разногласия, то я считаю необходимым в первую очередь разобраться в этих противоречивых мнениях.

Еще писатели XVIII в. никак не могли сговориться о том, с чего начала древняя Русь. В то время как кн. Щербатов или Шлецер готовы были рисовать наших предков X столетия "дикарями", чуть ли не бегавшими на четвереньках, находились исследователи, которым те же самые предки казались просвещенными европейцами в стиле того же XVIII в. Щербатов объявил древних жителей России прямо "кочевым народом". "Хотя в России прежде ее крещения, — говорит он, — и были грады, но оные были яко пристанища, а в протчем народ, а особливо знатнейшие люди упражнялись в войне и набегах, по большей части в полях, переходя с места на место, жил". [29] М. Щербатов. История Российская, т. I, стр. И, примеч. 1794. Конечно, люди тут были, — рассуждал Шлецер, — "бог знает, с которых пор и откуда, но люди без правления, жившие подобно зверям и птицам, которые наполняли леса…". "Неправда", — возражал Щербатову и Шлецеру Болтин: "руссы жили в обществе, имели города, правление, промыслы, торговлю, сообщение с соседними народами, письмо и законы". [30] М.Н.Покровский. Русская история с древн. времен, т. I, стр. 1–2. Этот спор в несколько иной форме перешел и в XIX в. и дожил до XX в. В. О. Ключевский, М. В. Довнар-Запольский и Н. А. Рожков, с одной стороны, с другой — М. С. Грушевский, М. К. Любавский, Ю. В. Готье и M. H. Покровский в XX в. еще продолжали спор о том, чем и как занимались славяне в древнейшую известную нам пору своего существования, что было основной экономической базой их существования. М. С. Грушевский, Ю. В. Готье, в значительной степени М. К. Любавский и, наконец, весьма решительно M. H. Покровский настаивали на том, что основой древнеславянского хозяйства было земледелие, между тем как В. О. Ключевский, М. В. Довнар-Запольский и Н. А. Рожков считали земледелие совершенно второстепенным занятием и на первое место выдвигали охоту на пушного зверя.