Борис Греков - Киевская Русь

И тем не менее, несмотря на все эти трудности, делающие наши исторические выводы в значительной мере условными, ни одно поколение историков не отказывалось погружаться в дебри сложных туманностей и искать в них истоки тех общественных явлений, которые никогда не переставали и едва ли когда-нибудь перестанут волновать человеческую мысль. Это не любопытство, а потребность.

В настоящих очерках рассматриваются общественные и политические отношения древней Руси главным образом в тех рамках, в каких это позволяют прежде всего наши письменные источники. Другие виды источников привлекаются лишь отчасти и попутно.

Письменность появляется в отдельных обществах на довольно поздних ступенях их истории. Письменность у восточных славян появилась уже в классовом обществе, когда остатки родовых отношений бытовали в нем только в виде пережитков прошлого. Первые известные нам письменные памятники договоры с греками, "Правды", летописи — связаны с интересами общества, уже порвавшего связи с родовым строем.

Договор с греками 911 г. упоминает о письменных завещаниях, [12] А. А. Шахматов. Повесть временных лет, т. I, стр. 39. Договор 911 года. 1916. которые могли делать русские, живущие в Византии. Если здесь можно допустить, что русские, живущие в Византии, могли писать завещания не по-русски, а по-гречески, то в договоре 945 г. русская письменность подразумевается с гораздо большей категоричностью. Русский князь обязуется снабжать своих послов и купцов, отправляемых в Византию, грамотами " пишюще сице: яко послах корабль селико". (Курсив мой. — Б. Г.) Грамоты должны служить гарантией, что послы и купцы прибывают к грекам именно от князя русского и с мирными целями.

Последнее исследование С. П. Обнорским языка договоров приводит автора к очень важному для истории выводу. Договоры 911 и 945 гг. отличаются один от другого по типу языка. Договор 911 г. пропитан болгаризмами, но писан он все же языком русским; в договоре 945 г. черты русского происхождения дают себя чувствовать достаточно широко. Отсюда вытекает предположение, что перевод договора 911 г. сделан болгарином на болгарский язык, но этот перевод был выправлен русским справщиком; переводчиком договора 945 г. должен был быть русский книжник. С. П. Обнорский приходит к убеждению, что оба перевода сделаны были в разное время (911, 945 гг.), приблизительно совпадающее со временем заключения самих договоров. [13] С. П. Обнорский. Язык договоров русских с греками. Сб. "Язык и мышление", VI–VII, стр. 102–103. Наличие русской письменности в начале X века, таким образом, становится как будто несомненным. [14] Очень интересно и убедительно пересматривает вопрос о начале письменности в России акад. Н. К. Никольский. "Повесть врем, лет как историч. источник". 1930.

Господствующие классы общества на всем значительном пространстве, занятом восточным славянством, во время составления используемых мною письменных памятников, т. е. в IX–XI вв., говорили приблизительно одним языком, тем самым, который мы можем видеть в этих памятниках, — где он лишь несколько искажен последующими переписчиками, — имели общее представление о своих интересах и способах их защиты и довольно рано (первые сведения IX века) успели связать себя общностью религиозных верований с соседней Византией.

Само собой разумеется, что те крупные факты, с которыми нас знакомят письменные памятники, имеют свою собственную и часто очень длинную историю, о которой умалчивают эти источники. Самый характер некоторых памятников, конечно, исключает возможность требовать от них "историчности", поскольку они часто имели целью только зафиксировать определенный, иногда очень ограниченный комплекс явлений данного момента, носящий, как всякий подобный комплекс, следы отмирающих и вновь возникающих элементов, не всегда, однако, легко распознаваемые.

Только автор "Повести временных лет" ставил перед собой подлинную широкую историческую задачу, которая, нужно сознаться? остается не вполне разрешенной и в настоящее время. Он хотел написать ни больше ни меньше, как историю Киевского государства с древнейших времен: "Откуда пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Русская земля стала есть". Летописец писал свой труд с определенной целью и в определенной политической обстановке. Ему нужно было показать в истории Киевской Руси роль княжеского рода Рюриковичей.

Отсюда понятной делается и склонность его к норманизму. А. А. Шахматову удалось показать, что на первых страницах "Повести временных лет" мы имеем переделку старых преданий о начале русской земли, освещенную сквозь призму первого русского историка-норманиста, сторонника теории варяго-руси. [15] А. А. Шахматов. Повесть временных лет, т. I, стр. XV, XXI и др. "Сказание о призвании варягов". Изв. Отдел, русского языка и словесности, т. IX, кн. 4, стр. 285–365. Н. К. Никольский., стр. 27.