Борис Греков - Киевская Русь

В своем разборе моей книжки "Феодальные отношения в Киевском государстве" С. В. Бахрушин упрекает меня в том, что я пользуюсь термином "триумвират", не соответствующим киевской действительности середины XI в. Я не настаиваю на необходимости именно этого термина, пущенного в оборот впервые А. Е. Пресняковым, [465] А. Е. Пpeсняков. Княжое право. но настаиваю на факте совместной деятельности трех договорившихся между собой князей.

Лаврентьевская летопись не знает, конечно, термина "триумвират", но заменяет его равнозначущим словом "трие". [466] Лаврентьевская летопись, под 1067 г. Поведение трех братьев-князей решительно говорит о взаимной их договоренности. М. Д. Приселков высказал предположение о том, что это триединство поддерживалось-не без ведома Византии, боявшейся распада страны, хорошо охранявшей целостность империи с севера. [467] М. Д. Приселков. Слово о полку Игореве как исторический источник. "Историк-марксист", 1938, кн. 6, стр. 124–125. Он же высказывает догадку, что автор "Слова о полку Игореве" называл этот триумвират оригинальным термином "троянь" (в различных формах). "На седьмом веце трояни верже Всеслав жребий о девицю себе любу". Девица, которую облюбовал себе Всеслав, это, конечно, Новгород. Седьмой век троянов — это седьмой год существования триумвирата. Всеслав напал на Новгород в 1066 г., семь лет назад был 1059 г., когда, очень возможно, и возникло соглашение между триумвирами. Если это похоже на правду, тогда не нужно ломать голову над загадкой, зачем понадобился автору "Слова" римский император Троян и причем тут "семь" лет, якобы "мистическое" число и пр.

Как бы то ни было, нет ни малейшего основания сомневаться в наличии триумвирата на Руси в 60-х и начале 70-х годов XI в.

Но "триумвират" оказался непрочным. Первую брешь в нем пробило революционное выступление киевской городской массы в 1068 г.

1068 г. был годом первого большого половецкого нашествия на Русь. Все трое Ярославичей, вышедшие навстречу степнякам на реку Альту, были разбиты и с остатками своих дружин бежали: Изяслав со Всеволодом в Киев, Святослав к себе в Чернигов.

Разбитое киевское ополчение, созвав вече на торговой площади в Киеве, обратилось к Изяславу с такой речью: "половцы рассыпались по земле: дай, княже, оружие и коней, мы будем еще биться с половцами". Вече хотело создать новую армию из той части населения, которая не имела ни оружия, ни коней, т. е. из массы городского и сельского простого люда. Изяслав отказался исполнить требование веча, и это послужило поводом к восстанию народных масс в Киеве. Восстали "людие", простая "чадь". Восставшие обвиняли не только князя, но и его воеводу Коснячка, который жил в Киеве в возвышенной его части, "на горе". Люди бросились искать воеводу, но он вовремя успел скрыться. Часть восставших бросилась в тюрьму и освободила вероломно заключенного там полоцкого князя Всеслава. Другая часть восставших отправилась к княжескому дворцу "претися (спорить) со князем". Изяслав сидел с дружинниками во дворце у раскрытого окна. Народ стоял внизу и сильно шумел. Дружинники угадывали опасность, и один из них, очень близкий князю человек, советовал принять меры к охране в тюрьме Всеслава. Другие советовали еще раз обмануть Всеслава, пригласить его к княжескому окну и здесь пронзить мечом. Князь отказался от этого проекта, да и было уже поздно что-либо предпринимать, так как восставшие больше не ждали. Прервав свои переговоры с князем, народ бросился на помощь тем, кто осаждал тюрьму. Изяслав и Всеволод решили спасаться бегством.

Освобожденный Всеслав стал киевским князем по воле веча, Мзяслав бежал в Польшу, где надеялся найти помощь (польский король приходился ему племянником). Надежды Изяслава оправдались: с польской помощью ему удалось вернуться в Киев. Посаженный народом князь Всеслав, пользуясь ночной темнотой, тайно бросил выступившее с ним против Изяслава войско и бежал в свой Полоцк. Утром войско узнало, что осталось без вождя и отступило к Киеву. Вече отправило посольство к Святославу и Всеволоду с требованием явиться немедленно в Киев и вступить в переговоры с Изяславом, "Если вы этого не сделаете, — уведомляло вече, — мы сожжем город, а сами уйдем в греческую землю".

Угроза уйти в греческую землю не случайна. В. Г. Васильевский и М. Д. Приселков достаточно убедительно показывают, что половецкий вопрос касался отнюдь не только русских интересов, но в той же мере имел отношение к Византии и Болгарии, на земли которых половцы также предпринимали походы. Эти государства принимали против половцев общие меры. Связанность международной политики здесь сказывается очень сильно. [468] В. Г. Васильевский, Византия и печенеги, "Труды", т. I.