Борис Греков - Киевская Русь

Археологические и лингвистические данные вполне согласуются со сведениями древнейшей "Правды Русской". Отправляющемуся в служебную командировку вирнику полагалось "взяти 7 ведер солоду на неделю, также овен, либо полоть или две ногате, а в среду резану, в три же сыры; в пятницу тако же. А хлеба, поскольку могут ясти, и пшена; а кур по две на день; кони 4 поставите и сути им на рот (овса), колько могут зобати". Дальше еще имеется разъяснение относительно продуктов для вирника и его помощников: "борошна, колько могут изъясти". Перед нами продовольственная обычная норма для командируемого сборщика податей и штрафов. С другой стороны, и отклонения от этой нормы обнаруживают то же первенствующее значение хлеба. Крайнее ограничение в пище обычно в таких случаях изображается как переход на хлеб и воду. Антоний Печерский "яды хлеб сухий, и того черес день, и воды в меру вкушая". [52] Ипатьевская летопись, стр. 110. 1871.

Никаких сомнений нет, что перед нами общество, производственная база которого основана прежде всего на земледелии. Хлеб — основная пища людей, как овес — лошадей, причем количество этих продуктов на едоков нормируется исключительно аппетитом потребителя, что говорит об изобилии этих продуктов.

"Обилие" в наших старых письменных памятниках обозначает прежде всего изобилие хлеба, продовольствия. "Бывши бо единою скудости в Ростовстей области, востаста два волхва от Ярославля, глаголюща, яко ве свеве, кто обилие держит". [53] Лаврентьевская летопись, под 1071 г. Из дальнейшего видно, что под обилием-действительно разумелся хлеб прежде всего. В духовной новгородца Климента XIII в. читаем: "Даю за все то два села с обильем, и с лошадьми, и с бортью…" [54] Владимирский-Буданов. Хрестоматия, вып. 1, стр. 118. 1908. Летописец, вкладывая в уста послов, говоривших от имени славян Рюрику и его братьям, фразу "земля наша велика и обильна", безусловно имел в виду плодородие земли и распространенность в стране земледелия. В уже цитированной выше "Правде" детей Ярослава середины XI в. мы имеем изображение княжеского хозяйства, по крайней мере настолько полное, чтобы не оставить в нас сомнения относительно земледельческой базы, на которой оно покоится. За сообщаемыми "Правдой" деталями ясно проглядывает княжеский двор в широком понимании слова, т. е. жилые и хозяйственные постройки, княжеские слуги различных рангов и эксплуатируемое население — смерды, рядовичи, изгои и закупы (последняя категория взята из "Пространной Правды", но у нас нет никаких оснований думать, что она возникла лишь тогда, когда составлялась эта "Правда") и обыкновенные рабы. Среди хозяйственных построек либо прямо называются, либо с очевидностью подразумеваются — клеть, конюшня, коровий двор, хлев, помещение для сена и дров. Называются следующие детали сельского хозяйства: рогатый рабочий скот (волы) и лошади, скот молочный и мясной ("говядо"), овцы, свиньи, козы; из птиц — голуби, куры, утки, журавли, лебеди. Имеются некоторые данные об организации сельского хозяйства: сельский староста и ратайный староста, очевидно, наблюдатели за земледельческими работами. Упоминаются поля, разграниченные межами. Нарушение межи карается самым высоким штрафом — "А иже межу переорет… то за обиду 12 гривне" (ст. 33). Предполагается, что кто-то заинтересован в расширении своей пашни за счет соседа, под которым в данном случае разумеется князь. Кто же мог прежде всего покуситься на чужую межу, как не земледелец-смерд, уже ставший нуждаться в земле и уже успевший почувствовать стеснение в еще недавнем праве ее свободного использования? О росте княжеского, боярского, церковного землевладения я буду говорить ниже. [55] Отсюда, конечно, не следует, что в той же "Правде" Ярославичей не может быть статей, особенно вставленных позднее, касающихся предметов и не только княжеского хозяйства.

Классическое изображение смерда-земледельца в речи Владимира Мономаха на Долобском съезде (1103 г.) нам хорошо известно. Здесь смерд изображается в качестве мелкого непосредственного производителя, владеющего орудиями сельскохозяйственного производства, усадьбой, инвентарем живым и мертвым и пр. Смерды — самая многочисленная группа населения Киевской и Новгородской Руси. Все они прежде всего земледельцы.

Вполне понятным делается и обращение кн. Ольги к древлянам, записанное в Лаврентьевской летописи под 946 г. (не большая беда, если летописец этот рассказ снабдил подробностями, взятыми из обихода современной ему жизни): "Вси ваши гради предашася мне и ялися по дань и делают нивы своя и земле своя, а вы хочете измрети гладом".