Сергей Утченко - Древний Рим. События. Люди. Идеи.

Клодий собрал в цирке Фламиния, за чертой померия сходку, где выступили оба консула, осуждая расправу над катилинариями, и их поддержал Цезарь. Закон против Цицерона был принят, очевидно, 20 марта. Одновременно с ним утверждался и закон о провинциях, а вскоре после этого и тот, согласно которому Катон должен был ехать на Кипр. Цицерон покинул Рим, как известно, до принятия решения, затем отбыли Катон и Цезарь, который только теперь отправлялся в свою провинцию.

Устранение этих трех лиц окончательно развязывает руки Клодию. Он развивает бурную деятельность. В день принятия закона против Цицерона его дом в Риме был сожжен, виллы разграблены, и Клодий заявил о своем желании на месте разрушенного дома воздвигнуть храм Свободы. Затем, чтобы превратить добровольное изгнание Цицерона в акт, имеющий уже юридическое значение и силу, Клодий проводит новый, открыто направленный против Цицерона закон. Последний гласил, что именно Цицерон подпадает под более ранний закон, сформулированный в общем виде, что решение сената, на основании которого казнили катилинариев, было фальшивкой; под страхом смертной казни запрещалось предоставлять убежище изгнаннику, в том случае если он окажется на расстоянии менее чем 500 миль от Рима, и запрещалось когда–либо в будущем ставить вопрос о пересмотре или отмене закона.

Клодий и его сторонники пользовались в это время безусловной поддержкой широких слоев населения Рима, или, как выражается Плутарх, «разнуздавшегося народа». Но Клодий не собирался, тем более в момент наивысших успехов, ограничивать поле своей деятельности только Римом. Он начинает активно вмешиваться в дела внешнеполитического характера. Еще в 59 г. он интересовался Арменией и собирался отправиться туда в качестве посла, теперь же начинает оказывать покровительство отдельным общинам и династам, например Византию и Галатии, и, наконец, устраивает скандальный побег молодому Тиграну, находившемуся под охраной претора Л. Флавия. Однако последняя акция, как и некоторые другие попытки, сводившиеся по существу к тому, чтобы взять под сомнение распоряжения Помпея на Востоке, послужили началом серьезного и длительного конфликта с Помпеем. Клодий открыто шел на этот конфликт, как несколько позже он открыто выступил и против Цезаря, призывая кассировать его законы. Все это, на наш взгляд, вскрывает истинный характер взаимоотношений между Клодием и триумвирами.

Большинство новейших исследователей считает, что Клодий был в период своего трибуната лишь «орудием» Цезаря или его «агентом–провокатором». Такой точки зрения придерживались Моммзен, Покок и Каркопино. Несколько иначе оценивал Клодия Эд. Мейер: Клодий не собирался быть орудием в руках триумвиров; если они его и использовали в своих интересах, то то же самое делал Клодий в отношении триумвиров. Таким образом, хотя и с определенной оговоркой, Эд. Мейер все же признает Клодия «агентом» или «орудием» триумвиров, и в частности Цезаря.

Однако, на наш взгляд, это общераспространенное мнение совершенно неосновательно. И так как оно действительно не подтверждается всей дальнейшей деятельностью Клодия, то вышеназванные исследователи, включая и Эд. Мейера, считают, что по заданию и в интересах Помпея и Цезаря была проведена операция по удалению из Рима Катона, а также Цицерона.

Но подобное заключение, если в нем внимательно разобраться, не выдерживает критики. Какую опасность для Цезаря или Помпея таило в себе пребывание Цицерона в Риме? Какую для них опасность представлял сам Цицерон? Более того, нам хорошо известно, что Помпей неоднократно заверял Цицерона в своей поддержке и защите; Цезарь же начал с предложения участвовать в триумвирате, а затем предлагал ряд почетных постов и, наконец, вместе с Помпеем защиту против Клодия. Разумеется, было бы наивно основываться на всех этих акциях как показателях истинно «хорошего отношения», но во всяком случае они являются бесспорным свидетельством отсутствия враждебного отношения триумвиров к Цицерону, а решающим коррективом служит благоприятная реакция как Помпея, так и Цезаря на возвращение Цицерона, как только этот вопрос стал в порядок дня. Очевидно, поскольку Помпей, а в особенности Цезарь были достаточно реальными политиками и умели для «пользы дела» отвлекаться от личных симпатий или антипатий, то совершенно ясно, что в вопросе об изгнании Цицерона они не были, да и не могли быть инициаторами, но им пришлось в силу определенных политических соображений пойти в этом деле на уступку по отношению к Клодию, что сделать им было не так уж трудно (как это, кстати, повторилось через 16 лет в ситуации Антоний — Октавиан), поскольку в их политических расчетах Цицерон не занимал теперь никакого места.