Михаил Худяков - Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА

Русским досталась бесчисленная добыча: "И осташася на лузях стояща у града все царевы шатры и каторги вельмож его со. многим ядением и со многим питием и со всяким рухлом, воя же русская от путного шествия нужного, уже аки взяша град Казань, и оставя дело божие (sic!) и приклонишася на дело дьявольское, от высокоуния, и богу того изволившу — и начата без страха ясти и пити, и упиватися без ведания скверным ядением и питием варварским, и глумитися, играти и спати до полудня".

Коварные казанцы, между тем, не дремали: "Царь же из стрельницы зряще с казанцы бесчинство русских вои, безумного их шатания, и узна царь, все русские вои пьяни, от мала и до велика, яко и до самых воевод, и помышляше же царь подобна искати времяни, како бы напасти на русских вои".

Казанцы нанесли русским страшное поражение: "И разгневася господь на русских вои, отня у них храбрость и мужество, и дал бог поганому царю храбрость и мужество. В третий же день при [65]шествия силы русския к Казани, в 2 час дни, отвори царь врата градные и выехав со 20,000 конными, а с 30,000 пешцов, черемисы злые, и нападе на полки русские. Русским же воям всем спящим от труда путного опочивающим, — и храбрых человек сердца, без помощи божия. восколыбашася, мягчае женских сердец, слабейша и поедоша их всех мечем толикое множество, аки клас, юнош младых и средовечных мужи. И покрыся лице земли трупьем человеческим, поле Арское и Царев луг, кровию черленившеся".

Потери русских были огромны: "И едва сами воеводы большие возмогаша убежати, а иных же избиша, и на Русь прибегоша с великою тщетою, и много добре язвенных прибегоша; воевод же великих 5 убиша: трех князей Ярославских, князя Андрея Пенкова, князя Михаила Курбского, да Карамыша с братом его Родоманом, да с Федором Киселевым, а Дмитрея же взяша жива в бою, и замучи его царь Казанский злогорькими муками. И от тои 100,000 осташася 7,000 русских вои, ови же мечем посечены, ови же в водах сами напрасно истопоша, бегающе от страха варварского. Волга утопшими людьми загрязе, и озеро Кабан, и обе реки, Казань и Булак наполнишася побитыми телесы христианскими и течаста по 3 дня кровию, и сверх людей, аки по мосту, ездити и ходити казанцом. И толик бысть плач о сих паче того, еже бысть плач о прежних побитых людей в Казани живущия Руси, лонеже бо ту все падоша воинские главы избранные, княжие и боярские, и храбрых воевод, и воин, яко же от Мамая на Дону побитых. И обогатися казанский царь вельми узорочьи бесчисленными драгими, златом и сребром, и коньми и доспехи, и оружием и полоном, и кто может число тому дати или счести или сметити, еже тогда взя казанский царь, точию гору златую".

Пред нами яркая беллетристика, написанная очень бойким пером. Тут и красочная картина ярмарочного праздника, и внезапный переполох, и хан, наблюдающий с высокой башни за вражеским станом и т. д. Но искать в этом рассказе правдоподобной передачи событий решительно невозможно. Нападение русских на казанцев во время ярмарки представляет собою чистейший вымысел составителя "Казанского Летописца", навеянный, несомненно, потребностью удовлетворить патриотическое чувство русских читателей. Разумеется, внезапное нападение иностранного войска на столицу, расположенную в центре страны, является делом совершенно немыслимым; автор этого вымысла не обратил внимания на то, что на Арское поле нельзя попасть с берега Волги иначе, как мимо [66]Казани; местами он противоречит себе и путает детали, например, смешивает Арское поле с Царевым лугом и т. д. Воевода Ф. М. Киселев не был убит, а брат великого князя — Дмитрий Углицкий — Жилка не был взят в плен, и сообщение, будто "замучи его царь казанский злогорькими муками" — не более, как выдумка автора, склонного вообще преувеличивать факты: князь Димитрий Иванович мирно скончался в Угличе в 1521 году.

Будучи разбиты наголову, русские войска отступили за пределы Казанского ханства. — "И князь Дмитрей Иванович и воеводы великого князя поидоша от Казани к Нижнему Новгороду, а царевич (участвовавший в походе касимовский царевич Джан-Ай) и воевода великого князя Федор Михайлович Киселев поидоша полем к Мурому". [56] П.С.Р.Л. VI, с. 245. Казанцы двинули конницу преследовать отступавших на Муром и в сорока верстах к востоку от руской границы, проходившей по р. Суре, догнали их, но встретив отпор, прекратили преследование.

Так окончился печальный для русских поход 1506 г., напомнивший казанцам победы Улу Мухаммеда под Белевом и Суздалем. Выгоды ситуации для казанцев, действовавших у себя дома, в знакомой им местности, и опиравшихся на хорошо укрепленную крепость, делали задачу русского войска трудно выполнимой и требовавшей самой тщательной подготовки. Между тем, русские оказались далеко не подготовленными. Армия шла в поход неохотно: осенью солдаты отказались выступать из Мурома, и осенняя кампания не состоялась; русское командование оказалось не на высоте своего положения и, выказав поразительно неумелый образ действия, в значительной степени облегчило задачу казанцам. Казанцы сами перешли от обороны к наступлению и нанесли неприятельскому войску сокрушительный удар. Однако, казанцы не использовали победы своей до конца, так как правительство отказалось от дальнейшего наступления. Русские ожидали немедленного вторжения казанцев в Россию, но оно не состоялось, и кампания 3506 г. оказалась исчерпанной.