Алексей Тимофеев - Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945

Немецкая оккупация привнесла в культурную жизнь эмигрантов и некоторый технический прогресс — в 1941 г. в сербском эфире впервые зазвучала русская речь. Летом 1941 г. на волнах «Радио-Белград» вышло несколько коротких радиопередач на русском и украинском языках [169] Казачий вестник. 1941, № 1. С. 7. . И хотя этот первый эксперимент не был продолжен, начало было положено. Ощущение недостатка средств массовой информации на родном языке среди военнослужащих провинциальных гарнизонов и отдаленных бункеров Русского РОК, а также гражданских лиц русской эмиграции в Сербии в конце лета 1943 г. попытались восполнить путем проведения регулярных еженедельных радиопередач на волнах «Радио-Белград». Первая радиопередача состоялась 17 августа 1943 г., длилась 30 минут, была открыта исполнением «Верую» хором Русского РОК и состояла из приветственной речи генерала Штейфона, зарисовки из жизни РОК и политического обзора за неделю, перемежавшихся русскими царскими маршами, декламацией стихов и русской народной песней «Вскормили меня и вспоили…» [170] Русское дело. 1943, № 11. С. 1, № 12. С. 3. . Эти передачи проводились по вторникам сначала в 14, а позже были перенесены на 18 часов, причем их продолжительность была увеличена, а содержание расширено [171] Там же, № 13. С. 4, № 14. С. 3, № 23. С. 3, № 24. С. 3. . Основной проблемой этого перехода к «электронным» средствам массовой информации было, конечно, недостаточное количество «радиоприемников». При этом для нужд эмигрантов, служивших в Русском РОК, использовались не только штатные радиостанции и имевшиеся в казармах радиоприемники, но и пропагандистские машины с установленными на них громкоговорителями, разносившими русские песни и голоса дикторов на 200–300 метров вокруг [172] Там же, 1943, № 13. С. 3. . Для гражданских лиц в помещениях колоний устраивались бесплатные массовые «радиопрослушивания», как, например, в театральном зале Русского дома. Собравшиеся перед динамиками громкоговорителей эмигранты могли услышать не только политические обзоры, но и радиопостановки (от Островского до Аверченко), симфонический оркестр, арии из классических русских опер («Русалка, «Князь Игорь», «Садко» и др.), романсы, кубанский и донской казачьи хоры, русские и украинские народные песни и даже частушки. Причем художественная программа являлась комбинацией граммофонных записей из коллекции Белградского радио и живых выступлений популярных в эмиграции певцов и актеров [173] Там же, № 24. С. 4, № 25. С. 3, № 26. С. 3, № 28. С. 3, № 29. С. 3, № 30. С. 3. .

Вдохновленные этим примером, эмигранты попытались создавать и так называемые местные «устные газеты», причем организовывались подобные газеты нескольких видов — воинские, церковные и «колониальные». Конечно, существовала опасность их превращения в политинформацию или развернутую проповедь, но на деле, скорее, «устные газеты» становились поводом для совместных встреч и способом проведения досуга нуждавшихся в общении эмигрантов «…в монотонной жизни среди горных высот и диких лесов в уединенных маленьких местечках, раз в неделю имевших возможность собраться на 1–2 часа, чтобы отдохнуть от тягот службы, развлечься и выслушать… доклады», перемежавшиеся декламацией стихов, попурри на аккордеоне и граммофонными записями [174] Русское дело. 1943, № 27. С. 4, № 29. С. 4, № 19. С. 3, № 21. С. 3, № 21. С. 4. . Сложно сказать, насколько восприимчивыми были эмигранты к этому граничившему с эстрадными и театральными представлениями виду информационно-пропагандистской работы.

Куда менее идеологически окрашенными и проходившими в неформальной и «подогретой» обстановке были «чаи» как форма общения. Традиционно существовали чаепития двух видов. Первые были своего рода корпоративной вечеринкой членов одного общества, учебного заведения или группы лиц, связанных общими воспоминаниями (например, встречи выпускниц слушательниц Педагогических курсов профессора Штумфа, слушателей Зарубежных Высших военно-научных курсов профессора Головина, участников Первого Кубанского похода под руководством генерала Корнилова, выпускников Павловского училища) и проводились в форме обычных банкетов, средства на которые собирались с участников мероприятия [175] Новый путь. 1943, № 50. С. 4, № 53. С. 2, № 54. С. 4; Русское дело. 1943, № 3. С. 6. . Вторые имели благотворительный характер и имели форму «чая-концерта». Средства на благотворительные нужды (зимняя помощь нуждавшимся, пожилым и инвалидам из рядов русской эмиграции, развитие русских учебных заведений, улучшение питания и обновление одежды и обуви детей в русских интернатах и сиротском приюте) собирались Союзом русских женщин или родительскими комитетами гимназии и Кадетского корпуса. В этом случае принять участие приглашались все желающие, в зале у сцены устанавливались столики и обычные ряды стульев, к услугам посетителей был постоянно действующий буфет, а развлечение гарантировали приглашенные артисты, аттракционы и павильон гадалки. Доходы давали продажа мест за столиками, буфет (где напитки и продукты продавались по ценам, значительно выше оптовых закупочных), пожертвования при входе и по подписным листам, а также от лотереи и аттракционов [176] Русское дело. 1943, № 2. С. 6, № 3. С. 6, № 5. С. 6, № 7. С. 6, № 9. С. 4, № 22. С. 4, № 23. С. 4, № 24. С. 4, № 25. С. 4, № 28. С. 4. .