Сергей Утченко - Древний Рим

Осмотрев город, Аристофан явился к своему будущему начальнику, магистру должностей, который возглавлял четыре императорские канцелярии, Там он узнал, что на следующий день, 1 января, состоится торжественная процессия по случаю Назначения консулов на следующий год.

— Ты ведь знаешь, — сказал магистр, — теперь не народ и не сенат избирает консулов, их назначает император. И хотя они никакой роли в управлении государством не играют, быть консулом считается большой честью. Все высшие сановники будут участвовать в процессии, и, если ты придёшь ко дворцу, ты сможешь их увидеть во всём блеске.

— А увижу ли я святейшего императора? — спросил Аристофан.

Начальник усмехнулся наивности провинциала.

— Что ты, что ты! — воскликнул он. — Ты думаешь, верно, что живёшь двести лет тому назад, при Траяне, который пешком ходил по улицам Рима, чтобы показать свою скромность и простоту. Наш император очень редко показывается простым смертным. Даже многие знатные люди, допущенные во дворец, могут говорить с ним только через занавес. А те, кто благодаря своему высокому чину имеют право его видеть, падают ниц, как бы поражённые его величием. Некоторым дозволяется поцеловать его усыпанную драгоценностями туфлю, другим — край его пурпурной, затканной золотом одежды, но только самым высшим и заслуженным чиновникам — его сверкающую браслетами и кольцами руку. Даже члены высшего государственного совета не смеют сесть в его присутствии, а должны стоять.

Всё это не нравилось Аристофану. В среде куриалов, из которой он вышел, возмущались новыми обычаями императорского двора, введёнными предшественником Константина — Диоклетианом — по образцу двора персидских царей. Страдая от бесчисленных налогов, куриалы негодовали, что на собранные с таким трудом средства император содержит тысячи дворцовых слуг, одевает в драгоценные доспехи свою набранную из иноземцев дворцовую стражу, что сам он, забросив древнюю римскую тогу, одевается с роскошью восточных царей и, следу я их обычаю, носит диадему на своей искусно сделанной высокой причёске.

На другой день уже с раннего утра Аристофан стоял в толпе народа, собравшейся около дворца, чтобы посмотреть процессию, а затем принять участие в многодневном празднестве. Его устраивали консулы на свой счёт и израсходовали 400 фунтов золота на цирковые игры, театральные представления и угощение для народа. После томительного ожидания Аристофан, наконец, увидел, что дворцовые двери распахнулись. Из них вышли консулы, одетые в шитые шелками и золотом пурпурные одежды. За ними следовали, строго по рангам, высшие должностные лица, которых можно было узнать по знакам отличия и гербам, присвоенным их званию.

Сначала шли те, к имени которых прибавлялся титул «светлейших», — главы четырёх префектур империи, четверо главнокомандующих — магистров пехоты и конницы империи и семь высших придворных чинов. Аристофан знал, что двое из главнокомандующих были варвары: один — из племени франков, другой — сармат. Друзья, собиравшиеся в доме его отца, часто осуждали политику Константина, который большую часть солдат набирал за Рейном и за Дунаем и давал высшие командные должности вождям их племён и дружин. Говорили, что рано или поздно эти «варвары», как презрительно называли римляне окружающие племена, объединятся со своими соплеменниками — рабами и колонами — и перебьют всех господ. Но другие замечали, что у императора не было иного выхода: куриалы и ремесленники прикреплены к своим городам и служить в армии не могут; обязанные военной службой сыновья ветеранов всё чаще дезертируют; господа, которые должны сдавать в рекруты часть колонов, дорожа работниками, предпочитают вносить за рекрутов выкуп или подсовывают вербовщикам самых хилых и малосильных людей. Да и сражаются вышедшие из колонов солдаты неохотно, особенно если их посылают подавлять восстания земледельцев. Поэтому правительство предпочитает иноземцев.

Наблюдая, как процессия движется к форуму, где консулы, в знак вступления в должность, должны были сесть на консульские кресла, Аристофан думал: сколько бесполезных людей должен содержать трудовой народ Римского государства! Колоны, рабы, ремесленники, крестьяне надрываются на работе, голодают, продают детей; куриалы гниют в тюрьмах, чтобы содержать в роскоши десятки тысяч чиновников и придворных.

Когда процессия кончилась и Аристофан вышел на площадь, он увидел, что там на большой каменной плите написан ко всеобщему сведению новый указ императора: куриалы и их сыновья, принятые в армию ил и в число чиновников, должны быть разысканы и возвращены в родные города, чтобы нести повинности.