Александр Кожедуб - Иная Русь

Вот против этого самого Тимура и пошел Витовт, решив вернуть на золотоордынский престол Тохтамыша.

Снова собрав русские, литовские и татарские (под началом Тохтамыша) войска, Витовт пришел к Ворскле, где встретился с Едигеем, командующим войсками Тимура. Вероятно, хорошо понимая, с кем он имеет дело, Витовт послал к Едигею краковского воеводу Спытку с просьбой о мире. Татары ответили согласием. Но молодые русские князья, как рассказывает летопись, закричали: «Мы хочем битися, а не мирити; битися, битися пришлисмо».

И битва началась. «Алла, алла» татары кричать, а наши христиане и литва, шаблями и стрелбою ручничною биючи их, волают: «Господи помогай»… Крик, гук отвсюль… кули, стрелы, як дождь, свищучи, летят с обу сторон в полях як рой пчолный; кричат, шабли, мечи гримят, зброи от копий трещат». Татары в конце концов «збили все наше войско и роспорошили». Витовт и Свидригайло с малой дружиной бежали в Литву. В битве погибли Андрей, князь полоцкий, с братом Дмитрием, Ольгердовичи; князь Иван Дмитриевич; князь Иван Борисович; князь Глеб Станиславович; князь смоленский Василий; князья Глеб Кориатович с братом Симеоном; князь Иван Скиндер; князь Михаил Подберезский; Дмитрий и Федор, князья Патрикевичи; Спытко, воевода краковский… Вероятно, это они кричали Витовту, что пришли биться с татарами, а не мириться.

Дорога на Киев и Вильню была открыта, и татары по ней пошли. Киевляне откупились от осады, как написано в «Хронике», «трома тисячьми рублей сребрных грошей». Татары двинулись на Луцк и Волынь, но тут умер Тамерлан, и они повернули назад…

Тохтамыш умер в Литве в 1406 году. Последний золотоордынский хан Ахмед нашел пристанище в Щучине под Гродно. Кстати, с 1434 по 1443 год в Лидском замке жил еще один татарский хан-изгнанник — Давлет Хаджи-Гирей, но его судьба оказалась намного счастливее судьбы Тохтамыша. С помощью Литвы Давлет Хаджи-Гирей стал ханом перекопских татар, основателем династии ханов Гиреев в Крыму. Родом он был из-под Троков (Тракая).

— Для чего Витовт поселил в Литве и Польше две татарские орды? — спросил я тогда в Клецке Николая Ивановича, хранителя уникальной родовой грамоты.

— Следили за порядком в княжестве, — удивленно посмотрел на меня учитель. — Усмиряли бунтовщиков, охраняли дворцы и замки. Исмаил, мой прадед, был начальником сотни. Татары считались верными воинами, участвовали во многих битвах на стороне Литвы. За это, собственно, и были отмечены. После Витовта и другие великие князья принимали к себе татар. Без татарской конницы, например, мы не смогли бы победить крестоносцев под Грюнвальдом.

Это была чистая правда.

Я вспомнил, что отец Шурика Емельяновича был одним из милицейских начальников в Новогрудке.

А сам Шурик погиб вскоре после окончания школы. Ехал с девушкой на мотоцикле на озеро Свитязь, попытался обогнать грузовик, а навстречу автобус… Тогда, в начале семидесятых, мотоциклы были модной забавой, немало парней и девчат погибли на дорогах, обсаженных тополями.

Я в это время учился в университете, где белорусскую литературу у нас преподавал Степан Хусейнович Александрович — потомок тех самых татар, которых переселил с Азова в Литву Витовт.

В своих воспоминаниях С. Александрович писал: «В Копыле издавна жила горстка потомков монгольских племен. Дома их ютились на двух улочках — Татарской и Замковой; возле мелкой Каменки, рядом с высоким замчищем (согласно преданиям, все они когда-то составляли личную охрану копыльского князя). В этнографическом облике местных татар сохранились еще восточные черты, кое-как соблюдались обычаи и обряды, но родной язык они уже давно утратили и говорили по-белорусски. Большинство семей выделывали овчины и кожи, некоторые занимались огородничеством или просто земледелием».

От него я впервые услышал, что у классика русской литературы Ф. М. Достоевского татарские корни. Как позже выяснилось, Достоевский принадлежал к другой ветви татар, живших в Великом княжестве Литовском.

Около 1389 года из Золотой Орды в Москву к Великому князю Дмитрию Донскому приехал Аслан-Челеби-мурза с 30 татарами своего знамени. Он принял православие и получил имя Прокопия. Дмитрий Донской выдал за него дочь своего ближнего человека Зотика Житова Марию и пожаловал ему во владение город Кременецк. Сына Прокопия Льва звали Широкий Рот, и все его потомки получили фамилию Ртищевы.

В княжение Василия Темного в Литву в свите князя Ивана Васильевича Ярославича бежал Данило Иванович Ртищев. Ему-то и пожаловал пинский князь Федор Иванович село Достоево, и Ртищевы стали Достоевскими. Второй сын Ивана Даниловича, Федор, поселился на Волыни вместе с князем Андреем Курбским. Вот к этой волынской линии Достоевских и принадлежит великий русский писатель.