Е Громов: Николай Губенко - Режиссер и актер

Вырванные из контекста общей системы чеховских взглядов, эти суждения могут быть весьма по-разному поняты. И вряд ли правильно цитировать их без соответствующих объяснений. (К слову сказать, телевидение показало Губенко, произносящим именно эти суждения, опуская первую часть его речи.) Чехов, как и, например, выдающиеся русские философы Владимир Соловьев или Николай Бердяев, различали два понятия: интеллигенция и интеллигентность. Последняя отнюдь не всегда присуща первой, ею нередко обладали и обладают лица, формально к интеллигенции не принадлежащие, - крестьяне, ремесленники, мастеровые, рабочие т. п. В конечном счете, важно не то, кем является человек по социальному статусу и профессии, а то, какие идеалы исповедует и на деле отстаивает.

Размышляя о судьбах отечественной культуры, о своей будущей деятельности как министра, Николай Губенко с подкупающей искренностью сказал: "Я верую, что только единство усилий, а не эгоизм, не сепаратизм могут дать результаты. А чтобы у вас не сложилось впечатление, что я возлагаю исключительные надежды только на интеллигенцию, я хотел бы консолидироваться с Чеховым..."17. Далее идет приведенные выше слова писателя. Может быть, дипломатичнее было бы их и не воспроизводить. Но суть дела от этого не меняется. Если брать речь молодого министра в целом, то она пронизана набатным призывом, обращенным в первую очередь к интеллигенции: давайте работать дружно, сообща, энергично во имя духовного возрождения России.

***

Еще несколько слов о ленте "Запретной зоне". Решительно отвергая самую мысль об её антиинтеллигентской направленности, я вовсе не считаю фильм свободным от просчетов и недостатков. О некоторых был уже повод сказать. Скажу и о других. Бросается, например, в глаза, о чем писала Н. Зоркая, странная неточность, неконкретность в экранном изображении дачного поселка: "Это что за поместья такие? Спецдачи? Кооператив? Наследственные имения? Это существенно!"18.

Формально, о чем прямо говорится в фильме, это - кооператив под ироничным в данном случае названии "Товарищ". Но самое понятие кооператива к нему как-то не ладится. Социальная драма требует социологической четкости основных своих характеристик, - что среды действия, что его фигурантов. И требует логической непротиворечивости этих характеристик. В противном случае и возникают недоуменные вопросы, затрудняющие понимание авторского замысла. Такого рода вопросы и возникают при определении социального статуса дачного поселка.

Взять, допустим, те же теннисные корты. Эффектная, но концептуально не убедительная придумка режиссера. В советских условиях они едва ли не однозначно воспринимались как устойчивый знак номенклатурной элитарности. Высший наш свет! Если к нему принадлежат губенковские дачники, они должны быть либо большим начальством, либо сливками научно-технической и художественной интеллигенции. К первому "либо" они явно не относятся. А ко второму? Вроде бы тоже нет.

Заместитель председателя райисполкома спокойно отказывает Миновалову в его просьбе о страховой компенсации. Все-таки некоторые дома в дачном поселке пострадали от смерча. Третьякова с полным сознанием своей правоты разъясняет Миновалову что, в отличие от местных жителей, дачники должны строиться сугубо своим тщанием. Тоже ведь дискриминация. Третьяковой прекрасно известно, что в магазинах, торгующих стройматериалами, хоть шаром покати. Так что есть свое объяснение, почему дачникам приходится доставать тёс "левым" путем.

По профессии тот же Миновалов - дирижер, но не какая-либо знаменитость. Каланчёв - пианист, и, видимо, из преуспевающих, но и не первая величина в своем цеху. Он сокрушенно говорит о себе, что в молодости "погнался за копейкой!" И, загубив свой талант, стал "таким же иллюстратором, каких было сотни.

Неклёсов - хирург. Из его разговоров с женой можно сделать вывод, что с деньгами в их семье не ахти. Но за среднестатистического интеллигента его никак не примешь. И нельзя считать случайностей, что на эту роль приглашен был Кирилл Лавров с его представительной внешностью. Как обычно, тот наделяет своего героя мужественным обаянием, но наше отношение к нему сложное. Что ни говори, тяжело поднимается он на добрые дела. Но главное другое - Неклёсов, может быть, и маститый, хорошо зарабатывающий хирург, однако он никак не тянет на особую элитарность. То есть, в общем, наши дачники - богачи довольно условные, они кажутся таковыми лишь в глазах полунищих деревенских жителей. И в то же время в фильме этих липовых богачей подают как некую элиту. Что-то здесь у Губенко не додумано, не все концы сводятся с концами. Он не стал прибегать к каким-то публицистическим разъяснением, что, в принципе, заслуживает поддержки. Но, может быть, иногда бы такие разъяснения и не помешали. Очень уж сложные, по сей день, животрепещущие проблемы задеты в фильме.