Сергей Минаков - 1937. Заговор был

Наконец, попытаемся выяснить, кто такой Овсянников, с которым Тухачевский вел столь доверительный разговор? При идентификации данной личности пришлось столкнуться с определенными трудностями и противоречивыми свидетельствами документов.

Согласно послужному списку 1924 г., хранящемуся в фондах РГВА, Овсянников Петр Иванович, ВИО (Военно-исторический отдел) Штаба РККА., г.p.1894, русский, сын офицера, беспартийный, окончил кадетский корпус, Александровское военное училище по первому разряду и Военную академию РККА в 1922 г. Последний чин в старой армии — штабс-капитан. В РККА — с 1 марта 1918 г. В Белой армии не служил. Будучи выпускником кадетского корпуса, П.И. Овсянников должен был поступить в Александровское военное училище в 1912 г., а следовательно, оказаться в числе сокурсников Тухачевского.

Однако в фондах РГВИА был обнаружен послужной список тоже Овсянникова Петра Ивановича на 1918 г. Согласно этому послужному списку, отражающему службу П.И. Овсянникова в старой русской армии, он родился 17 июля 1895 г., происходил из крестьян Орловской губернии, образование получил в Императора Александра III Харьковском коммерческом училище (4 класса). Во время Первой мировой войны был зачислен «охотником» на правах вольноопределяющегося в 28-й пехотный запасной батальон 6 мая 1915 г. Затем П.И. Овсянников был направлен во 2-ю Тифлисскую школу прапорщиков, которую окончил 22 апреля 1916 г. и был произведен в прапорщики 1 мая 1916 г. 23 октября 1917 г. убыл в 7-недельный отпуск, из которого не возвратился, и был исключен из списков полка 21 декабря 1917 г., как не явившийся из отпуска.

Очень трудно поверить в существование двух офицеров, служивших в Штабе РККА, примерно одного возраста и имевших одну и ту же фамилию, одно и то же имя и одно и то же отчество. Такое совпадение, конечно, возможно, но почти невероятно. Указанным совпадениям могут быть даны разные (из возможных) объяснения.

Первое из них: прапорщик П.И. Овсянников при вступлении в Красную Армию для профессиональной солидности придумал себе новую биографию, согласно которой он оказывался не прапорщиком военного времени из орловских крестьян, т. е. в военном отношении человеком, профессионально малоценным, особенно для службы в Штабе РККА и тем более в Военно-историческом отделе, где требуются определенная эрудиция и военная образованность. Такие ситуации в годы революции и Гражданской войны случались, и нередко. Однако если можно было обмануть «кадровиков», записавших его послужной список с его же слов, то вряд ли ему удалось бы обмануть Тухачевского, выдавая себя за его сокурсника по Александровскому военному училищу. А это было так, судя по возрасту и последнему чину в старой армии. А Военно-исторический отдел входил в состав Оперативного управления Штаба РККА, и его сотрудникам по делам службы достаточно часто приходилось общаться с Тухачевским в бытность его помощником, заместителем начальника Штаба РККА и начальником этого «мозга армии» в 1924–1928 гг. Впрочем, с другой стороны, выдавать себя за беспартийного кадрового офицера старой армии в чине штабс-капитана с политической точки зрения было менее предпочтительно, чем предстать «социально близким» рабоче-крестьянскому составу РККА, т. е. тем, кем он был на самом деле — крестьянином, офицером военного времени с самым малым офицерским чином прапорщика.

Второе объяснение: два послужных списка принадлежали действительно двум разным людям. Один из них, штабс-капитан П.И. Овсянников, с нормальным военным образованием, окончивший Академию Генерального штаба, после 1922 г. начал служить в Военно-историческом отделе Штаба РККА. Другой, прапорщик военного времени П.И. Овсянников, по существу, без боевого опыта и без военного образования, никогда в Красной Армии не служил. Об их судьбе во второй половине 30-х гг. в моем распоряжении никаких сведений не имеется.

Появление рядом с Тухачевским офицера по фамилии Овсянников в конце января 1937 г. в военном госпитале (явно из близкого окружения маршала), в разговоре с которым Тухачевский мог позволить себе такие откровения, невольно обращает наше внимание к важному фрагменту из «Справки о проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тт. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и др.». В этом документе, в частности, сообщалось, что «впервые агентурные донесения о якобы имевшихся у Тухачевского бонапартистских настроениях стали поступать в органы НКВД в декабре 1925 года от агента Овсянникова.