Петр Мультатули - «Господь да благословит решение мое...»

Одной из главных причин, по которой генералы так легко оказались на стороне заговорщиков, были их общие масонские связи. Н. Н. Берберова в своей книге «Люди и ложи» говорит о масонских корнях Алексеева и части генералитета, как об одной из причин их участия в львовско-гучковском заговоре: «Мы знаем теперь, — пишет она, — что генералы Алексеев, Рузский, Крымов, Теплов и, может быть, другие были с помощью Гучкова посвящены в масоны. Они немедленно включились в его „заговорщицкие планы“. Все эти люди, как это ни странно, возлагали большие надежды на регентство (при малолетнем царевиче Алексее) великого князя Михаила Александровича, брата царя» [436] Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Нью-Йорк, 1986, с. 36. .

Как пишет B. C. Брачев, «главную ставку масонские заговорщики делали на армию» [437] Брачев B. C. Указ, соч., с. 299. .

Осуществлению этого заговора, как считают некоторые, помешала почечная болезнь Алексеева, заставившая его слечь в постель.

Гучков в эмиграции отрицал однозначную поддержку генералитетом его заговора. Он писал, что остается в неуверенности относительно того, «удалось ли бы нам получить участников заговора в лице представителей высшего командного состава, скорее была уверенность, что они бы нас арестовали, если бы мы их посвятили в наш план» [438] Аврех А. Я. Указ, соч., с. 193. . Однако, верить Гучкову на слово нельзя. Он мог, по разным соображениям, не желать освещения темы участия военных в перевороте. Многие факты его отношений с военными, в частности, с Алексеевым, свидетельствуют, скорее, об обратном.

14 февраля 1916 года Гучков пишет письмо Алексееву, в котором просит принять его помощника А. И. Коновалова, для того, чтобы «сделать доклад о всех сторонах деятельности Центрального военно-промышленного комитета и получить важные для комитета ваши указания». Последняя фраза от такого известного лица, как Гучков, об «указаниях» не могла не польстить Алексееву. Так был сделан первый пробный шар со стороны Гучкова на возможность контактов с Алексеевым. Алексеев этот шар принял. Теперь заговорщики могли начинать тихонько подводить генерала Алексеева к нужным им действиям. Начинается переписка сначала между Алексеевым и Родзянко, в котором Алексеев жалуется, что в армии все плохо, а затем между Алексеевым и Гучковым.

Императрица узнала об этой переписке и написала Царю в Ставку 18 сентября 1916 года: «Теперь идет переписка между Алексеевым и этим негодяем Гучковым, и он пичкает его всякими гнусностями, предупреди его, тот такой умный негодяй» [439] Цитируется по «Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю II». Берлин: Слово, 1922, т. 2, с. 184., перевод с английского В. Д. Набокова. . Для Государя это было полной неожиданностью. Он пишет в ответном письме: «Откуда ты знаешь, что Гучков переписывается с Алексеевым? Я никогда раньше не слыхал об этом» [440] Николай II в секретной переписке, с. 558–560. . Николай II вызвал к себе Алексеева и спросил его, переписывается ли он с Гучковым? Алексеев сказал Царю, что «нет, не переписывается». Но Гучков сам предал огласке свое письмо Алексееву. «Очевидно, Гучков решил пустить в ход письмо от 15 августа, не спрашивая согласия Алексеева, чтобы заставить его действовать. Это, несомненно, поставило Алексеева в невыносимое, с моральной точки зрения, положение, и его замешательство должно было ужаснуть Государя. Вполне возможно, что ухудшение здоровья Алексеева и его отъезд в Крым в ноябре 1916 года объяснялись, во всяком случае отчасти, моральным перенапряжением, испытанным в результате этого инцидента. Должно быть, те же причины определили его поведение в момент отречения 1-го и 2-го марта 1917 года», пишет Г. М. Катков [441] Катков Г. М. Указ, соч., с. 193. .

Главной целью Гучкова было убедить Алексеева в необходимости «Ответственного министерства» и в том, что без него страну ожидает полный крах, и тем самым втянуть его в свой заговор против Николая II. В своих письмах Гучков всячески поносит главу Императорского правительства Б. В. Штюрмера и обвиняет его в измене. Цель ясна: убедить Алексеева в необходимости заменить «изменника» и «ставленника Распутина» на «прогрессивного патриота». Подобных писем было несколько, так как Штюрмер докладывал Императору: «Гучков рассылает, а также представил генералу Алексееву письма с противоречащим истине изложением моего отношения к вопросу о премировании заводов, работающих на оборону. Письмо же на мое имя генерала Алексеева, признающего, что тайное толкование есть результат досадного недоразумения, остается неопубликованным. При таких условиях, обвинение мое должно быть признано опровергнутым и восстановить истину может только один генерал Алексеев, который, однако, этого не делает» [442] Монархия перед крушением, с. 160. .