Роман Гуль - Азеф

Базой по изготовлению снарядов Азеф сделал - Финляндию. А первыми актами убийства - Дубасова, генерала Мина, П. И. Рачковского, министра Дурново, адмирала Чухнина.

4

На явочной квартире на Фурштадтской Савинков, придя с Марией Беневской, застал Азефа мрачным и расстроенным. Да и сам волновался, четыре дня не находя нигде Ивана Николаевича.

- Как я беспокоился, Иван, - пожимал Савинков двумя руками руку Азефа. Застенчиво пожала руку Азефа и хрупкая блондинка Мария Беневская.

- Мы так волновались, Иван Николаевич, - проговорила и покраснела.

Азеф насуплен. На Беневскую даже не взглянул, пыхтел.

- За мной гонялись, как за зайцем.

- Ты неосторожен, Иван.

- Да, Иван Николаевич, и с вашей стороны это преступление. - Беневская красива, тонка, в манерах аристократизм, хорошее воспитание.

Азеф кольнул ее правым глазом.

- Преступление, - пробормотал он, усмехаясь, - хорошо еще, что так кончилось.

- Ты, надеясь на свою нереволюционную наружность, пренебрегаешь примитивными правилами конспирации, Иван. Так нельзя, батенька, надо быть осторожнее. Что же это, случайность, иль гонялись за тобой, как за главой Б. О.? Как ты думаешь?

- Почем я знаю, - нехотя пробормотал Азеф, - факт налицо, а как меня повесят, как главу Б. О. или как члена ЦК, это не так важно.

Почему Беневская влюблено смотрела на Ивана Николаевича? До вступления в Б. О. была толстовкой-христианкой, признавая борьбу со злом насилием. Сейчас, не расставаясь с Евангелием, стала террористкой. Товарищи не понимали, каким путем эта строгая девушка пришла к ним? Ивана Николаевича она любила, как главу террора, на который вышла бесстрашно, борясь за счастье России и человечества.

- Шутки брось, Иван. У тебя нет подозрений? Уже час, как ждал этого вопроса Азеф.

- Каких? О чем ты говоришь?

- О провокации.

- О провокации? - поднял на Савинкова темные глаза Азеф и расплылся в иронической улыбке. - Ха-ха-ха! Никаких подозрений конечно нет, потому что ясно и ребенку: - партия изобличила провокатора, оставив его на свободе. Так что же ты думаешь, провокатор - муха, хрупкая институтка, которая от испуга падает в обморок? Ты думаешь, - хмурясь, искажаясь говорил Азеф, - что Татаров не работает, что он бросил свое дело, перепугался и сел в бест? Да я голову дам оторвать, что это его рука. Он нас всех отошлет на виселицу. Но что же, если ЦК этого хочется, пойдем и на виселицу, - Азеф запыхтел папиросой.

- А разве он изобличен? - взволнованно спросила Беневская.

- Безусловный провокатор, - отрезал Савинков. И после раздумья проговорил: - Иван, если мы несколько раз шли по указке ЦК, то теперь, когда удар занесен над Б. О., нам нечего стесняться. С твоим арестом сорвутся все намеченные акты. Мы должны обезопасить себя.

- То есть как? Что ты думаешь? - как бы нехотя спросил Азеф.

- Убить Татарова, вот как, - сказал Савинков, пристально глядя в выпуклые, темные глаза Азефа.

Что нужно, было выговорено. Азеф молчал. Пыхтел, докуривая папиросу. Потом, бросив ее на пол, задавил штиблетой, закурил другую.

- Я думаю, ты поймешь, Борис, что самому мне поднимать этот вопрос неудобно. Татаров для своего спасенья обвинил меня перед Черновым.

- И что же?

- Я поставлю себя в двусмысленное положение. Могут сказать, убираю с пути человека, обвинявшего меня в предательстве.

- Какая чепуха!

Бледное лицо Беневской внезапно порозовело, изредка вздрагивали ресницы, словно она хотела что-то сказать и не выговаривала.

- Нет не чепуха, - медленно, лениво говорил Азеф. - Я щепетилен. Я не могу вести это дело. Потом сам понимаешь, Татаров не генерал, не губернатор, он товарищ, бывший, но все равно, у него есть имя, биография, убивать его не так-то просто.

- Бросим всю эту психологию, - махнул рукой Савинков, - все это так, Татаров не генерал, в былом революционер - прекрасно. Но он предатель. С слежкой за тобой над Б. О. занесен удар. Его надо отвести. Стало быть надо убить Татарова. Ясно, как арифметика. Не понимаю наконец, почему легко убить генерала и нелегко провокатора? Это люди одного берега. Ну, провокатора убить психологически может быть несколько труднее, только и всего. Убийство же Татарова важнее сейчас убийства Дубасова.

Азеф не глядел на Савинкова. Ждал.

- Если тебе, как ты говоришь, неудобно ставить убийство Татарова, давай я беру его на себя.

Азеф молчал.

- Не знаю, - ответил он, - могут выйти осложнения с ЦК.

- На осложнения мы плевали. Б. О. под угрозой виселицы, а мы еще будем думать о входящих и исходящих.