Роман Гуль - Ворошилов

Поляки ожили. Уже русский гик не действовал. Польская стратегия, как спираль, разжималась с зловещим свистом. Кавалерия генерала Станислава Галлера взяла Буденного под Замостьем в мешок сабельных клещей. Об этих боях так рассказывает в своих воспоминаниях писатель Бабель:

Под Замостьем шестая дивизия скопилась в лесу у деревни, ожидая сигнала к атаке. Но начдив 6, поджидая вторую бригаду, не давал сигнала. Тогда к начдиву подъехал Ворошилов. Он толкнул его мордой лошади в грудь и сказал:

- Волыним, начдив шесть, волыним.

- Вторая бригада,- ответил начдив глухо,- согласно вашего приказания идет на рысях к месту происшествия.

- Волыним, начдив шесть, волыним,- Ворошилов рванул на себе ремни. Начдив отступил от него на шаг.

- Во имя совести,- закричал он и стал ломать сырые пальцы,- во имя совести, не торопить меня, товарищ Ворошилов.

- Не торопить,- прошептал Клим Ворошилов и закрыл глаза. Он сидел на лошади, глаза его были прикрыты, он молчал и шевелил губами. Казак в лаптях и в котелке смотрел на него с недоуменьем. Штаб армии, рослые генштабисты, делали гимнастику за его спиной и посмеива-лись. Скачущие эскадроны шумели в лесу, как шумит ветер, и ломали ветви. Ворошилов расчесывал маузером гриву лошади.

- Командарм,- закричал он, оборачиваясь к Буденному,- скажи войскам напутственное слово! Вот он стоит на холме поляк... Поляки в самом деле были видны в бинокль. Штаб армии вскочил на коней, и казаки стали стекаться к нему со всех сторон.

- Ребята,- сказал Буденный,- у нас плохая положения, веселей надо, ребята...

- Даешь Варшаву! - закричал Ворошилов, поднял коня на дыбы и влетел в середину эскадронов.

- Бойцы и командиры! - закричал он со страстью.- В Москве, в древней столице, борется небывалая власть! Рабоче-крестьянское правительство, первое в мире, приказывает вам, бойцы и командиры, атаковать неприятеля и привезти победу!

- Сабли к бою...- отдаленно запел начдив 6 за спипой командарма. Красный казакин начдива был оборван, мясистое, омерзительное лицо искажено. Клинком неоценимой сабли он отдал честь Ворошилову.

- Согласно долгу революционной присяги,- сказал начдив шесть, хрипя и озираясь,- докладываю реввоенсовету первой конной, вторая непобедимая кавбригада на рысях подходит к месту происшествия.

- Делай,- ответил Ворошилов и махнул рукой. Он тронул повод, Буденный поехал рядом с ним, они ехали на длинных кобылах в одинаковых кителях и в сияющих штанах, расшитых серебром.

Но уж генерал Вейган разгадал, в чем секрет русской силы. Жестоким пораженьем ударили поляки на Буденного под Замостьем. Дрогнули буденовцы и, не прорвавшись в Европу, еле-еле вырываясь из польского мешка, отступая, через Грубешов - Луцк - Ровно - Новоград-Волынск - понеслись карьером отчаянья и пораженья. Отброшена от "бастиона Европы" скифская конница. Захлестывая паникой отступленья местечки, деревни, города, буденовцы неслись назад на Россию.

В реввоенсовет Ворошилову поступают донесенья за донесеньями, но уж не о победах, а о погромах, убийствах и пьяных грабежах. Вместо разгрома Польши и Европы полетел пух еврейских перин, перерезанные горла старух, разломанные шкафы, разорванные кошельки, пропоротые животы, разбитые квартиры. Ворошилов темнел.

- Лучше смерть, чем такой позор! - кричал в Луцке на собрании командиров. Одного из командиров полков арестовал, но взбунтовался весь полк.

- Ни за что арестован! Старый командир! Кровь проливал! За жидов и коммунистов хватают нашего брата! Не пойдем без него! Освободить!

Бунт полка разорвал автомобильный гудок. На площадь вомчался автомобиль. Команда - "Смирно!" Из машины выпрыгнул Ворошилов, за ним сумрачный Буденный, не любивший выступать в роли усмирителя, но приехавший по требованью Ворошилова.

- Выровнять полк! - закричал Ворошилов.

У донского слесаря единственно что есть, что вынесло его и сделало карьеру - бесстрашие и мужественность. Под мертвую тишину новый командир полка доложил о случившемся. Ворошилов перекосил скуластое лицо, сказал сипло:

- Выдать зачинщиков!

- Зачинщиков выдать! - заревел, наступая на строй полка.

По рядам пополз недобрый шепот. Из задней шеренги неуверенные голоса.

- Командира отпустите, не за что страдает!

- Не за что?! Он, гад, пролетарскую армию позорит! Пулемет!

И перед полком выкатили пулемет, к нему подошел и сел пулеметчик.

- Выдать зачинщиков! - По голосу бойцы поняли, слесарь не шутит, сейчас пустит по полку очередь, и ничего ему, кроме награды, из Москвы не будет. В тишине послышалось: