Олег Мороз - Как Зюганов не стал президентом

Иногда говорят, что коммунисты установили рекорд в убийствах своих соотечественников. Однако слово «рекорд» тут не совсем подходит. Рекорд — это когда достижения соперников хоть и превышаются, но, как правило, не намного. Здесь же цифра СОВЕРШЕННО ДРУГОГО ПОРЯДКА. За все время существования инквизиции ее жертвами стали около 350 тысяч человек. Десятки тысяч жизней унесла опричнина Ивана Грозного. В годы якобинского террора во Франции на гильотину были отправлены 17 тысяч человек…

За весь XIX век в России по политическим мотивам были казнены несколько десятков человек и не менее тысячи умерли в тюрьмах и на каторге…

Правда, в начале ХХ-го, после подавления бунтов 1905 года, по приговорам военно-полевых судов были расстреляны десятки тысяч человек. Однако все эти цифры, конечно, не идут ни в какое сравнение с ДЕСЯТКАМИ МИЛЛИОНОВ убитых большевиками (одних только жертв их прямых репрессий, по-видимому, более 40 миллионов).

Семидесятилетнее коммунистическое иго оказалось для нашего отечества пострашнее двухсотпятидесятилетнего татаро-монгольского. Не только потому, что ордынцы и помыслить не могли об уничтожении такого числа наших предков. По-видимому, несопоставимо меньшим оказался урон, нанесенный кочевниками генофонду россиян. Хотя у нас и принято обвинять восточных завоевателей в ухудшении нашей «породы», которое, мол, сказывается до сих пор. Дело в том, что, в отличие от коммунистов, ордынцы не ставили себе задачей вырубать ВСЮ элиту русской нации, ограничившись уничтожением элиты ВОЕННОЙ. Изводить же, допустим, церковную или тем более крестьянскую элиту они не видели смысла, понимая, что в этом случае будет подорвана способность русских платить им дань. Зачем же рубить сук, на котором сидишь? Что касается коммунистических вождей, их этот крестьянский сук нисколько не волновал. Они были уверены: покуда есть рабский труд заключенных, есть нефть и газ в российских недрах, их личному благополучию ничто не грозит.

Итак, в результате геноцида, который большевики осуществили против национальной элиты — в широком понимании этого слова, — произошло резкое ухудшение генофонда нации, ухудшилось качество народонаселения. Каковы прогнозы? Можно ли устранить нанесенный ущерб? Мнение профессора Алексея Акифьева:

«Потерянные гены сразу, то есть в течение одного-двух поколений, восстановить не удастся. Да и едва ли кто-либо сейчас может сказать, когда это произойдет, и вообще, возможно ли восстановление генофонда россиян…»

Сейчас коммунисты снова идут в наступление, снова желают порулить, поуправлять страной. Что означает эта неодолимая тяга красных к ускользнувшей было от них власти с точки зрения социобиологии? Что побуждает их постоянно держать всю страну в напряжении, вновь и вновь создавать кризисы? Мнение профессора Акифьева: «Подлинный источник политических кризисов… — это стремление антиэлиты продолжать паразитическое существование за счет траты невосполнимых национальных богатств нашей родины».

Они не только желают опять порулить — они жаждут продолжить эксперименты над нами, вылепливать из нас новые разновидности гомо советикуса, составлять какие-то новые невиданные, утопические «общности»…

И что же? Снова безропотно согласимся стать подопытными кроликами? Со смирением закроем глаза на перспективу собственной дальнейшей деградации?

Эти строки написаны весной 1996 года, в преддверии президентских выборов. За минувшее десятилетие масштабы красного террора, пронесшегося над нашей страной, словно ураган, стали еще ясней. Главная заслуга в обретении этой ясности принадлежит недавно скончавшемуся выдающемуся гражданину нашей страны Александру Николаевичу Яковлеву. Как известно, все последние годы он возглавлял Комиссию при президенте России по реабилитации жертв политических репрессий, благодаря своему авторитету имел доступ во многие архивные хранилища, которые теперь, после его смерти, снова наглухо захлопнутся перед независимыми исследователями. Я с ним встречался не однажды. В последний раз — летом 2001 года. Текст нашей беседы вскоре после этого был опубликован под характерным заголовком: «У нас был фашизм почище гитлеровского».

— Когда я начинал эту работу в 1988 году, — сказал тогда бывший член Политбюро ЦК КПСС, — у меня было представление, что при Ленине и Сталине у нас был тоталитарный режим, режим личной диктатуры. К чему я пришел в результате моей работы, в результате документального знакомства со всеми ужасами, которые прежде были засекречены (они прекрасно понимали, что все это надо засекречивать)? Я пришел к выводу, что ошибался. На самом деле фашистом номер один в прошлом веке был не Гитлер, а Ленин. Он был организатором фашистского государства. В российском, разумеется, исполнении. Сталинский режим — это дальнейшее развитие фашистского государства. Развитие не в смысле развития принципов — Сталин ничего нового не придумал, — а в смысле расширения масштабов репрессивной деятельности. Ничего не придумал и Гитлер. По сравнению с Лениным.