Александр Ляховский - Трагедия и доблесть Афгана

В связи с этим делаем следующие предложения:

В течение ближайшей недели (то есть до 25.12.88 г.) наш представитель и представитель правительственных органов готовы встретиться с Вашим полномочным представителем в советском гарнизоне Джабаль-Уссарадж или в другом по Вашему желанию месте и конкретно решить: кому, когда, куда и сколько необходимо подать государственным транспортом и какого продовольствия и другого имущества. Эту подачу можно было бы осуществить в полном объеме за декабрь и январь.

В случае, если Ваши отряды возьмут на себя ответственность за обеспечение участка коммуникации Калавулаг — Джабал-Уссарадж, необходимо оформить это с местными органами, подписав соответствующие протоколы. Главным условием (обязательством) должно быть недопущение обстрелов и грабежей колонн на коммуникации.

В случае, если Ваши отряды не будут брать под охрану указанный участок дороги на Южном Саланге, мы вынуждены устанавливать дополнительно советские и афганские посты. Предлагается при этом сохранить мирную обстановку и не препятствовать установке постов правительственных войск. Если будут допущены нарушения и посты будут подвергаться обстрелам, мы, в свою очередь, будем вынуждены принять ответные меры, ответственность за последствия которых будет лежать на Ваших людях(отрядах). Необходимо иметь в виду, что подобные действия Ваших формирований будут освещаться (доводиться до сведения) во всех районах и провинциях страны.

По поручению посла СССР Ю. Воронцова и генерала армии В. Варенникова прошу Вас проявить серьезный, взвешенный подход к предложениям советской стороны, в том числе и предложению провести встречу.

Советник [21].

Между тем афганское руководство усилило давление на командование ОКСВ в связи с тем, что против Ахмад Шаха не предпринимаются решительные действия, и настойчиво обращалось за помощью в Москву. Из Центра поступали жесткие указания готовить операцию против Масуда. Но находившиеся в Афганистане военачальники были уверены, что это будет только во вред нашей стране. Однако к их мнению прислушивались мало. Такая позиция рассматривалась чуть ли не как саботаж. Командующий 40-й армией неоднократно имел нелицеприятные разговоры по этому поводу с министром обороны СССР Д. Т. Язовым, который требовал отчета — почему до сих пор не разбили Ахмад Шаха. Б. В. Громов, главное кредо которого заключалось в сохранении людей, возмущался каждый раз, но своих взглядов не менял.

И не потому, что не в состоянии был этого сделать, а просто понимал бессмысленность и никчемность подобной затеи. Знал, что будут дополнительные жертвы. Ловить Ахмад Шаха в труднодоступных горах и ущельях, подвергая риску солдат и офицеров, затрачивая для этого массу усилий и расходуя огромные материальные средства только в угоду функционерам НДПА, действительно не отвечало интересам командования ОКСВ, да и советского народа тоже.

В сложном положении оказался и В. И. Варенников, в вину которому вменялись чуть ли не закулисные переговоры с оппозицией и нежелание выполнять указания руководства.

Поэтому, уступая давлению из Центра, в двадцатых числах декабря 1988 г., перед отъездом в Москву для участия в работе Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану, где его должны были заслушивать по перспективам борьбы с А. Шахом, он собрал в своем кабинете совещание, на котором присутствовали командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б. В. Громов, начальник штаба ОГ МО СССР генерал-лейтенант В. А. Богданов, военный атташе полковник В. Т. Сень, начальник оперативного отдела армии полковник Д. А. Турлайс, начальник разведцентра полковник В. С. Комолов и я. Мы долго обсуждали различные варианты действий и пришли к выводу, что, видимо, нам не удастся избежать столкновения с отрядами Ахмад Шаха, поэтому надо разработать соответствующий план. В предварительном порядке В. Варенников отдал распоряжение о нанесении бомбо-штурмовых ударов советской авиацией по формированиям А. Шаха, располагавшимся в районе Коран-о-Мунджан. Этот район был выбран не случайно, так как он не был собственно Панджшером, но являлся очень важным для Масуда в связи с тем, что там мятежники добывали лазурит. Помню еще, что когда полковник В. Сень спросил у руководителя ОГ МО СССР: «Должен ли Ахмад Шах знать, что этот удар нанесен намеренно, а не расценивать его как недоразумение?» — то тот ответил: «Да, пусть знает. Это будет ему предупреждением». На следующий день такой удар был нанесен.