Грин Александр
Трагедия плоскогорья Суан
Александр Степанович Грин
Трагедия плоскогорья Суан
Кто из вас приклонил
к этому ухо, вникнул и
выслушал это для будущего.
(Исаия, 42, 23)
I
ЧЕСТЬ ИМЕЮ ПРЕДСТАВИТЬ
В полной темноте комнаты чиркнула спичка. Свет бросился от стены к стене, ударился в мрак ночных окон и разостлал тени под неуклюжей старинной мебелью.
Человек, спавший на диване, но разбуженный теперь среди ночи нетерпеливым толчком вошедшего, сел, оглаживая рукой заспанное лицо. Остаток сна боролся в нем с внезапной тревогой. Через мгновение он, вскочив на ноги, босиком, в нижнем белье, стоял перед посетителем.
Вошедший не снял шляпы; свечка, которую он едва разыскал среди разных инструментов и книг, загромождавших большой стол, плохо освещала его фигуру в просторном, застегнутом на все пуговицы пальто; приподнятый воротник открывал между собой и нахлобученными полями шляпы полоску черных волос; лицо, укутанное снизу до рта темным шарфом, казалось нарисованным углем на пожелтевшей бумаге. Вошедший смотрел вниз, сжимая и разжимая губы; тот, кто проснулся, спросил:
- Все ли благополучно, Хейль?
- Нет, но не вздрагивайте. У меня простужено горло; ухо...
Два человека нагнулись одновременно друг к другу. Они могли бы говорить громко, но укоренившаяся привычка заставляла произносить слова шепотом. Хозяин комнаты время от времени кивал головой; Хейль говорил быстро, не вынимая рук из карманов; по тону его можно было судить, что он настойчиво убеждает.
Шепот, похожий на унылый шелест ночной аллеи, затих одновременно с появлением на лице Хейля мрачной улыбки; он глубоко вздохнул, заговорив внятным, но все еще пониженным голосом:
- Он спит?
- Да.
- Разбудите же его, Фирс, только без ужасных гримас. Он человек сообразительный.
- Пройдите сюда, - сказал Фирс, шлепая босыми ногами к двери соседней комнаты. - Тем хуже для него, если он не выспался.
Он захватил свечку и ступил на порог. Свет озарил койку, полосатое одеяло и лежавшего под ним, лицом вниз, человека в вязаной шерстяной фуфайке. Левая рука спящего, оголенная до плеча, была почти сплошь грубо татуирована изображениями якорей, флагов и голых женщин в самых вызывающих положениях. Мерное, отчетливое дыхание уходило в подушку.
- Блюм, - глухо сказал Фирс, подходя к спящему и опуская на его голую руку свою, грязную от кислот. - Блюм, надо вставать.
Дыхание изменилось, стихло, но через мгновение снова наполнило тишину спокойным ритмом. Фирс сильно встряхнул руку, она откинулась, машинально почесала небритую шею, и Блюм сел.
Заспанный, щурясь от света, он пристально смотрел на разбудивших его людей, переводя взгляд с одного на другого. Это был человек средних лет, с круглой, коротко остриженной головой и жилистой шеей. Он не был толстяком, но все в нем казалось круглым, он походил на рисунок человека, умеющего чертить только кривые линии. Круглые глаза, высокие, дугообразные брови, круглый и бледный рот, круглые уши и подбородок, полные, как у женщины, руки, покатый изгиб плеч - все это имело отдаленное сходство с филином, лишенным ушных кисточек.
- Блюм, - сказал Хейль, - чтобы не терять времени, я сообщу вам в двух словах: вам надо уехать.
- Зачем? - коротко зевая, спросил Блюм. Голос у него был тонкий и невыразительный, как у глухих. Не дожидаясь ответа, он потянулся к сапогам, лежавшим возле кровати.
- Мы получили сведения, - сказал Фирс, - что с часу на час дом будет оцеплен и обстрелян - в случае сопротивления.
- Я выйду последним, - заявил Хейль после короткого молчания, во время которого Блюм пристально исподлобья смотрел на него, слегка наклонив голову. - Мне нужно отыскать некоторые депеши. У вас каплет стеарин, Фирс.
- Потому ли, - Блюм одевался с быстротой рабочего, разбуженного последним гудком, - потому ли произошло все это, что я был у сквера?
- Да, - сказал Хейль.
- Улица была пуста, Хейль.
- Полноте ребячиться. Улица видит все.
- Я не люблю ложных тревог, - ответил Блюм. - Если бы я вчера, убегая переулками, оглянулся, то, может быть, не поверил бы вам, но я не оглядывался и не знаю, видел ли меня кто-нибудь.
Хейль хрипло расхохотался.
- Я забыл принести вам газеты. Несколько искаженный, вы все же можете быть узнаны в их описаниях.
Он посмотрел на Фирса. Лицо последнего, принадлежащее к числу тех, которых мы забываем тысячами, вздрагивало от волнения.
- Торопитесь же, - вполголоса крикнул Хейль. Блюм завязывал галстук, если вы не хотите получить второй, серого цвета и очень твердый.
Читать дальше