Владимир Бацалев - Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытий

— Примерная стоимость похищенного? — спросил Эрасмуссен.

— Это невозможно посчитать. Многие имеют только научную ценность, но никак не рыночную. Вот, например, № 191: «Амулет заклинательницы Киналик, начало нашего века. Плетёный круг, на котором размещены: отщеп с приклада убитого бледнолицего, обрывок тетивы, лоскут от шапки умершего брата, вырезанная картинка с табачной бандероли, ухо белки…» Такие продают туристам по два доллара за штуку. Ценность нашего только в том, что он настоящий и ни один индеец его не продаст, побоявшись мести духа Киналик. Кстати, амулет мы посылали три года назад на выставку декоративного искусства, то есть он ещё был на месте.

— А вот № 36: глиняный расписной сосуд в виде толстого мужчины, около 1000 года? — спросил Эрасмуссен.

— Это, безусловно, ценная, но не очень дорогая вещь. Полгода назад, если мне не изменяет память, её фотографировали для какого-то художественного альбома. Специализирующиеся на этом издательства — финансовое подспорье музею.

— Получается, у вас тут не хранилище, а проходной двор.

— Ну знаете! Это чересчур.

Эрасмуссен уже не сомневался, что вор у него в кармане.

По крайней мере, основной, так как могли быть и проходные «любители сувениров», вроде фотографов.

— Пойдёмте-ка в ваш кабинет, — сказал Эрасмуссен, — и составим список всех, кто за последние десять лет имел доступ в эти две комнаты.

— Начинайте с меня…

Директор не только сумел представить список работавших, но и снабдил его собственными комментариями на полях, а к списку украденного добавил фотографии…

Сидя в своём кабинете над бумагами, Эрасмуссен первым делом поразмыслил над версией: может, воровали только те вещи, которые путешествовали по выставкам? Таких еле набралось на четверть. Версия отпала.

Потом он сходил в отдел, «курировавший» нетрадиционные церкви и секты: ведь эта публика без ритуальных и освящённых штучек, как бойскаут без рюкзака и галстука в походе.

Но и тут получил от ворот поворот: новоявленные пророки и ясновидящие, объяснили ему, сами мастерят амулеты и талисманы; это их бизнес. Не родился ещё в среде чёрно-белых магов такой дурак, который бы позарился на истуканов вымершего народа, ведь они уже проиграли более могущественным духам. Наш контингент покупает только египетские мумии по 30 долларов за унцию в базарный день.

Впрочем, копию со списка похищенного сняли на всякий случай.

Эрасмуссен вернулся к себе вполне довольный: у него оставались только две версии — клептомания и коллекционирование. А на этом он собаку съел.

Из работников музея Эрасмуссен решил в первую очередь заняться Кеннеди и Саккетом — этнографом и археологом, занимавшимися культурой хохокам. К ним он добавил их ассистентов и двух лаборанток. Получилась шайка грабителей национального достояния.

Поразмыслив, Эрасмуссен вычеркнул из списка Саккета. Зачем ему сначала выкапывать вещь, везти в музей, вносить в опись, класть на полку и потом — воровать?! Он бы прекрасно мог сунуть ее в карман прямо в раскопе, как поступил Шлиман с Троянским кладом.

Но тут взгляд Эрасмуссена наткнулся на приписку директора. Последний характеризовал Саккета как типичного учёного, то есть не от мира сего. Например, приезжая на городище, Саккет стрелял из лука и там, где падала стрела, начинал копать и, как правило, ничего путного не находил. Но не расстраивался, потому что проповедовал теорию разумного ожидания.

Эрасмуссен вписал Саккета обратно и вычеркнул Кеннеди: этнографа, согласно характеристике, отличала такая преданность науке, что иной раз он ночевал в музее, не желая ни на секунду расставаться со «своими» сокровищами, и часто ругал своего ассистента, который от занятий наукой пытался выкроить время на свойственные молодости удовольствия. «Впрочем, если этот Кеннеди такой энтузиаст дела, как он мог не заметить отсутствия стольких экспонатов?» — подумал Эрасмуссен и набрал номер директора музея.

— И не мудрено, — ответил тот. — У нас полтора миллиона предметов культуры хохокам.

— А почему я его сегодня не видел?

— Так они же все в экспедиции! Мы потому и ревизию проводили, чтобы зимой не мешать. Но завтра вы их увидите: я послал телеграмму.

— Премного благодарен, — буркнул Эрасмуссен и пошёл домой.

Утром Эрасмуссен только успел отправить подчиненного за кофе и сандвичами, как зазвонил телефон.

— Мне нужен следователь, который занимается кражей из музея.