Леонид Шкаренков: Агония белой эмиграции

Началась усиленная муштра тех, кто жил в Галлиполи и других лагерях. До трех тысяч человек обучались в учебных командах армейского корпуса. В поле шли тактические учения, проводились даже двусторонние маневры. Офицеры тренировались, участвуя в штабных военных играх. В программе занятий с солдатами были и штыковой бой, и самоокапывание, и изучение уставов. Каждый день начинался и заканчивался молитвами. Когда после вечерней молитвы наступал наконец желанный отдых, вспоминал об этих днях бывший галлиполиец, «мы бросаемся в своем сарае на одеяла, разостланные на поду, и погружаемся в тяжелый сон. Раздеваться нельзя. Слишком холодно. И так изо дня в день» 10 .

Врангелевское командование стало выпускать «Информационный листок». Напечатанный на машинке, он распространялся среди солдат и офицеров. И в каждом листке обзор положения в Советской России: «О восстаниях, о последних днях большевиков…» 11 При этом немилосердно ругали всю русскую эмиграцию, особенно доставалось парижской группе эсеров.

В феврале 1921 г. Врангель произвел смотр своих войск. Он посетил Галлиполи и Лемнос. В это время в трех корпусах (1-м Армейском, Кубанском и Донском) числилось 48 319 человек, значительную их часть составляли офицеры 12 . Хотя далеко и не в полном составе, но сохранялись дивизии, полки, батальоны, батареи и эскадроны, а также военные училища. Продолжалось производство из юнкеров в офицеры. Все делалось для того, чтобы поднять боевой дух этих оторванных от родины людей, создать у них впечатление, что якобы именно они являются представителями подлинной России.

Была еще одна сторона жизни врангелевцев в лагерях, о которой предпочитали особенно не говорить. Речь идет об отношениях с местным населением. Сохранился текст одного из приказов по Донскому лагерю от 4 марта 1921 г., из которого выясняется такая картина. Группы казаков по 30–40 человек бродили по окрестным деревням и наводили ужас на местное население. Жители боялись оставаться в своих домах на ночь. Всюду массовое воровство, насилия и грабежи, в которых принимали участие и офицеры. Потом награбленные и ворованные вещи продавались на базаре в соседнем городке Мудросе. Сообщая об этих фактах в приказе, предназначенном для внутреннего пользования, белое командование попыталось усилить оцепление лагерей, как-то ограничить выход за их пределы, особенно ночью 13 .

В лагерях усиленно муссировались слухи о каком-то международном десанте, формируемом для борьбы с большевиками. /26/ Генерал П. Н. Краснов * в январе 1921 г. предлагал сформировать с этой целью четыре корпуса: два — силами русской белой армии, один — при помощи Маннергейма и один — силами других иностранцев. А. А. фон Лампе отметил в своем дневнике, что Краснов «разрабатывает план движения на Петроград со всех сторон на весну 1922 г.» 14 .

Это были планы, но предпринимались и конкретные действия. Врангель и казачьи атаманы посылали своих эмиссаров в районы Дона, Кубани и Терека. Они должны были распространять среди населения слух о том, что вскоре «отдохнувшая на Балканах армия Врангеля» высадится на Черноморском побережье и нужно готовиться поддержать ее борьбу с большевиками. Правда, как отмечалось в справке, составленной константинопольским отделением «Центра действия» (контрреволюционной организации, о которой еще будет сказано особо), большинство из посланных не оправдали доверия. А некоторые просто пропили деньги в Константинополе и никуда не уехали. Но самое главное, вернувшиеся сообщили: имена Врангеля и членов казачьих правительств настолько непопулярны, что рассчитывать на активное выступление населения не приходится 15 .

В разное время достоянием гласности становились сообщения о попытках организации вооруженных белых десантов. В. В. Шульгин рассказывал, как он побывал с таким десантом в Крыму. Только пятерым его участникам удалось на шхуне уйти обратно. Позже кончилась провалом попытка генерала Покровского высадить десант на Кубани. Через десять с лишним лет газета «Возрождение» опубликовала воспоминания еще об одном неудавшемся десанте летом 1921 г. С согласия и при поддержке Врангеля на пароходе «Отважный» под иностранным флагом отправилась тогда к крымским берегам группа белых офицеров. Пароход попал в шторм и после многодневного плавания по Черному морю вернулся в Константинополь.

Некоторую часть пути в открытом море одним курсом с белым десантом шел большой турецкий транспорт «Решид-Паша». На нем возвращались в Новороссийск казаки с Лемноса 16 . «Червь сомнения» уже начал делать свое дело. «Наши пути скоро разошлись», — писал автор воспоминаний. И не случайно штаб Врангеля в Константинополе издавал директиву за директивой. Начальник штаба генерал П. Н. Шатилов требовал: «Принять все меры к тому, чтобы не нашлось бы желающих возвратиться в Совдепию…» Донской атаман генерал А. П. Богаевский объявил: «Решительно запрещаю всем офицерам и казакам, способным носить оружие, записываться для отправки в Советскую Россию» 17 . /27/