Леонид Шкаренков: Агония белой эмиграции

Центры украинской националистической эмиграции обосновались сначала в Польше, Чехословакии, Германии. В Париже был образован украинский национальный совет (рада) во главе с Симоном Петлюрой. Здесь же объявили о своем существовании армянские националисты из остатков партии «Дашнак-цутюн». В Константинополе заседал так называемый комитет освобождения Северного Кавказа и т. д.

Обосновавшаяся за границей русская эмиграция в политическом отношении представляла собой сложный конгломерат /23/ сил и течений — от крайних монархистов до меньшевиков и эсеров. В целом это была еще довольно грозная сила, которую объединяли общая ненависть к Советской республике, враждебные ей цели и намерения. В этих условиях В. И. Ленин считал весьма необходимым и поучительным внимательно следить за основными стремлениями, приемами, течениями русской контрреволюции за рубежом 34 . Он напоминал и о такой опасности, как остатки армии Врангеля, которые не были уничтожены до конца и находились не очень далеко от Страны Советов. Белогвардейские организации, говорил В. И. Ленин 22 декабря 1920 г. на VIII Всероссийском съезде Советов, «работают усиленно над тем, чтобы попытаться создать снова те или иные воинские части и вместе с силами, имеющимися у Врангеля, приготовить их в удобный момент для нового натиска на Россию». 35

Не успел Врангель добраться до Константинополя, как уже начал говорить о возможности возобновления вооруженной борьбы. Этот вопрос обсуждался на первом же совещании старших начальников врангелевской армии на крейсере «Генерал Корнилов» в водах Босфора. Парижская белоэмигрантская газета «Общее дело» вскоре опубликовала заявление Врангеля. Он обещал, что при помощи союзников семидесятитысячная армия будет сохранена. До 1 мая 1921 г. битый генерал рассчитывал снова высадиться в одном из пунктов Черноморского побережья России 1 . А пока в качестве платы за расходы по содержанию врангелевцев французским властям в Константинополе были переданы русские корабли. Среди них 2 линкора, 2 крейсера, 10 миноносцев, 4 подводные лодки, 12 других судов. Все они в конце ноября 1920 г. отправились в Бизерту. В 1932 г. многие из них были проданы на слом 2 .

Остатки частей врангелевской армии были сведены в три корпуса и размещены в лагерях на Галлиполийском полуострове (1-й Армейский корпус), на острове Лемнос и в районе Чаталджи, в 50 км к западу от Константинополя (Донской и Кубанский казачьи корпуса). Это были пустынные, лишенные растительности места, где зимой царили холод и сильные ветры, а летом зной. Не хватало топлива, у солдат и казаков пришли в негодность обмундирование и обувь. Скученность, антисанитарные условия, тиф, лихорадка, плохое питание — многие не выдерживали всего этого. Около 350 человек похоронено на русском военном кладбище в Галлиполи 3 .

Донской казак Лунченков, вернувшийся из эмиграции в Советскую /24/ Россию, написал книгу «За чужие грехи» * . Он рассказывал: для того чтобы казаки не разбегались, их лагеря окружили проволокой. Французское командование расставило часовых из сенегальцев. В лагерях были открыты лавочки, но там верховодили генералы, которые устанавливали цены в два-три раза выше рыночных. Рост недовольства казаков вызвал их столкновение со своими офицерами и французской охраной. В ночь с 23 на 24 декабря 1920 г. около двух тысяч человек вырвались из лагеря Чаталджи. Оставшиеся были перевезены на остров Лемнос. Многие казаки заявили тогда представителю французского командования о своем желании вернуться в Советскую Россию 4 .

Врангель принимал все меры к тому, чтобы укрепить пошатнувшуюся дисциплину в своих войсках. «Дисциплина в армии должна быть поставлена на ту высоту, — заявил он, — которая требуется воинскими уставами, и залогом поддержания ее на этой высоте должно быть быстрое и правильное отправление правосудия» 5 .

«Неблагонадежных» подвергали разным репрессиям. Из них в Галлиполи сформировали специальный «беженский» батальон. Командир батальона должен был насаждать строжайший порядок и выбить из головы «беженцев» всякую мысль о возвращении в Советскую Россию. В глазах «начальства» попавшие в батальон люди были чуть ли не большевиками. Они посылались «на самые тяжелые, грязные работы, их арестовывали при малейшей оплошности…» 6 .

Только в 1-м корпусе генерала Кутепова военно-полевому суду были преданы (по официальным данным) 75 солдат и офицеров, а 178 осуждены корпусным судом. Карательные органы действовали по тем же правилам, которые в свое время применялись в Крыму. Приговаривали к смертной казни, к каторжным работам и арестантским отделениям, около сорока офицеров были разжалованы в рядовые 7 . В архивных материалах сохранились документы о расстреле 12 мая 1921 г. Бориса Коппа — старшего унтер-офицера 1-го кавалерийского полка. Приговор утвердил Кутепов. Копп обвинялся в том, что вел «агитацию среди воинских чинов своего полка, направленную на разложение армии, убеждал уходить из армии» 8 . За агитацию в пользу Советской России был предан военно-полевому суду и приговорен к расстрелу полковник Щеглов. Этот случай получил в то время широкую известность и вызвал протесты даже со стороны кадровых офицеров. Каждый должен был знать, что его ждет за неподчинение. В галлиполийском лагере об этом напоминала выложенная камнями надпись: «Только смерть может избавить тебя от исполнения долга». Белое командование /25/ видело свою задачу в том, чтобы создать здесь «надежный и вполне подготовленный кадр будущей армии» 9 . Еще 26 декабря 1920 г. Врангель направил командирам корпусов секретное предписание о тайном сохранении оружия.