Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Глава 6.

Роль генералитета в отречении Николая II

Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего"{509}.

Как видим, Николай II, посылая генерала Н.И. Иванова, прекрасно оценивал сложившуюся обстановку и хорошо осознавал ее опасность. Он понимал, что решающим этапом в водворении порядка станет его личное присутствие в столице. Этим объясняется его решение, принятое 27 февраля, выехать в Петроград.

Генерал-адъютант Алексеев пытался уговорить Царя не покидать Ставку, но тот остался верен своему решению. 27 февраля Император объявил В.Н. Воейкову, что уезжает и приказал сделать все распоряжения для отъезда. Исполнив приказ, Воейков "доложил Государю, что он может сейчас же ехать ночевать в поезд, что все приготовлено, и что поезд может через несколько часов идти в Царское Село. Затем я прошел к генералу Алексееву предупредить о предстоящем отъезде. Я его застал уже в кровати. Как только я сообщил ему о решении Государя безотлагательно ехать в Царское Село, его хитрое лицо приняло еще более хитрое выражение, и он с ехидной улыбкой слащавым голосом спросил у меня: "А как же он поедет? Разве впереди поезда будет следовать целый батальон, чтобы очищать путь?" Хотя я никогда не считал генерала Алексеева образцом преданности Царю, но был ошеломлен как сутью, так и тоном данного им в такую минуту ответа. На мои слова: "Если вы считаете опасным ехать, ваш прямой долг мне об этом заявить", генерал Алексеев ответил: "Нет, я ничего не знаю; это я так говорю". Я его вторично спросил: "После того, что я от вас только что слышал, вы должны мне ясно и определенно сказать, считаете вы опасным Государю ехать или нет?" - на что генерал Алексеев дал поразивший меня ответ: "Отчего же? Пускай Государь едет... ничего". После этих слов я сказал генералу Алексееву, что он должен немедленно сам лично пойти и выяснить Государю положение дел: я думал, что если Алексеев кривит душой передо мной, у него проснется совесть и не хватит сил лукавить перед лицом самого Царя, от которого он видел так много добра"{510}.

Но Воейков ошибался. Совесть позволила Алексееву спокойно смотреть, как поезд унесет Императора в расставленную западню, откуда уже Государю было не выбраться. Все было просчитано и разыграно на уровне образцового начальника штаба. В 2 часа 10 минут ночи Николай II принял в своем поезде генерала Иванова и дал ему последние указания. "Генерал Иванов вошел в вагон вместе с Государем и оставался долго у Его Величества", - вспоминал Мордвинов{511}. В 17 часов 28 февраля царский поезд вышел из Могилева в Царское Село{512}.

Ораторов Думы в Петрограде охватывает паника при одной мысли, что поезд дойдет до столицы. Во-первых, придется отвечать за содеянное, а во-вторых, все надежды на захват власти рухнут. Выход был один: любой ценой не допустить Царя в столицу. С.И. Шидловский писал: "Временною властью были приняты все меры, чтобы не допустить его (Николая II - П.М.) в Петроград из опасения личного его появления". Между тем, открытое противодействие означало прямой мятеж, который нельзя было бы прикрыть демагогической заботой "о судьбах династии"{513}.

Не допустить Царя в Петроград было возложено на А. А. Бубликова. Именно Бубликов создал ложную информацию о том, что железнодорожный путь возле Луги перерезан революционными войсками, и путь на столицу отрезан. Но Бубликов был лишь исполнителем. "Подлинными организаторами погони, - пишет Брачев, или правильнее, блокирования царского поезда и предательского направления его в Псков - прямо в руки заговорщика Н.В. Рузского - был член Верховного совета Великого Востока народов России Н.В. Некрасов. [...] Самое поразительное в этой истории - так это удивительная синхронность действий А.А. Бубликова и ближайшего окружения царя, которое сумело-таки изменить первоначальный курс его поезда и повернуть на запад - на Псков, где якобы под командованием генерала Н.В. Рузского еще оставались надежные части Северного фронта. Это, как скоро выяснилось, была ловко подстроенная заговорщиками западня, так как именно Рузский как раз и являлся одним из деятельных участников готовящегося на апрель 1917 года государственного переворота. Ничего этого, разумеется, Царь не знал, и вечером 1 марта 1917 года его поезд благополучно прибыл в Псков"{514}.

Между тем, Родзянко, который вплоть до 28 февраля считал себя "вождем восставшего народа", постепенно вытесняется более энергичными и решительными деятелями, уже требовавшими отречения царя от престола. Родзянко боялся пойти на это. Он пребывал в полной растерянности. Родзянко вновь обращается за помощью именно к военным.