Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Отсутствие единого мнения о возможности десантной Босфорской операции и непрекращающиеся споры вокруг нее отразились и на реорганизации русского флота. До 1913 года, то есть до самого кануна войны, морское министерство считало, что главным в предстоящей войне будет Балтийский флот. Именно поэтому проходило его укрепление. При этом, Балтийскому флоту ставились чисто вспомогательные задачи - помешать высадке неприятельского десанта в тылу русской армии, или, по возможности, его затруднить{356}.

Эти соображения в дальнейшем легли в основу планов развертывания Балтийского флота в случае войны. Черноморский театр боевых действий до 1913 года считался второстепенным. Это мнение, как считает Дмитрий Алхазашвили, было ошибочным и привело к потере времени и средств. Трудно с этим не согласиться. "Потребовались потрясения 1912-1913 годов, - продолжает Алхазашвили, - чтобы планы Морского министерства изменились кардинальным образом. Теперь, после младотурецкой революции, итало-турецкой и двух балканских войн, уже всем стало очевидно, что именно в этом регионе присутствие нового русского флота наиболее желательно. Отныне линейный флот, создаваемый на Балтике, признавалось более целесообразным использовать для действий по захвату Дарданелл"{357}. К 1914 году на первый план выходили задачи выхода России в мировой океан, гегемонии на Балканах, что станет возможным тогда, когда Россия станет твердой ногой в проливах Босфор и Дарданеллы и в Эгейском море. В начале 1914 года военно-морская концепция России была определена в пользу черноморского театра военных действий. В решении Главного Штаба ВМФ значилось: "Принять за основу наших планов войны идею сосредоточения всего нашего флота в Средиземном и Черном морях"{358}.

Начало Первой мировой войны и вступление в нее Турции вплотную привели к необходимости реализовывать на деле проекты и планы по захвату Босфора. Уже 24 ноября 1914 года старший лейтенант Левицкий подает в Главный штаб ВМФ свой проект, который назывался "Записка по вопросу об организации десантной операции для завоевания проливов". В ней говорилось: "России в ближайшем будущем предстоит, надо надеяться, окончательно разрешить в свою пользу давно назревший вопрос о проливах. Задача эта может быть решена при дружном сотрудничестве флота и армии. Если в настоящий момент главная роль по подготовке решения вопроса принадлежит флоту, тогда как армия, до полного нашего господства на море и до выяснения обстановки на Западном фронте, не имеет возможности приложить к этому делу все свои силы, то взамен этого, когда господство на Черном море будет всецело в наших руках, главную роль будут разделять армия и флот, причем более сложная задача ляжет на первую, именно выполнение самой десантной операции"{359}.

Захват Босфора виделся важнейшей задачей всеми: от простого офицера до Императора. Николай II рассматривал эти завоевания, как важнейшие для России и как ключ к общей победе. Уже в Высочайшем манифесте по случаю нападения Турции на Россию 2 ноября 1914 года Царь говорил: "Вместе со всем Народом Русским Мы непреклонно верим, что нынешнее безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет для России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря"{360}.

Между тем, в начале войны Царь не вмешивался в общий ход военных действий, а великий князь Николай Николаевич и его штаб считали Босфорскую операцию второстепенной. Адмирал А.Д. Бубнов вспоминал: "Весьма показательным в этом отношении является нижеследующий случай: однажды, в начале войны, за завтраком в вагонересторане у великого князя Николая Николаевича, мой сослуживец В.В. Яковлев и я, сидя за одним столом с генерал-квартирмейстером генералом Ю.Н. Даниловым, завели с ним разговор о решении вопроса о проливах, на что он нам ответил: "Об этом поговорим позже, когда будем на реке Одере," - иными словами, после победы над Германией"{361}.

Но в то же самое время Царь продолжал бороться над разрешением вопроса "о проливах" на дипломатическом фронте. Морис Палеолог приводит слова царя, сказанные им, по утверждению французского посла, во время беседы с ним в 1914: "Я должен буду обеспечить моей империи свободный выход через проливы. [...] Турки должны быть изгнаны из Европы; Константинополь должен отныне стать нейтральным городом, под международным управлением. [...] Северная Фракия, до линии Энос - Мидия, была бы присоединена к Болгарии. Остальное от линии до берега моря было бы отдано России"{362}.