Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Это внутреннее состояние Императора было вызвано не только его благородным и деликатным характером, но и тем, что он не был вполне уверен в лояльности высшего военного руководства и лично великого князя. Здесь же приведем только слова генерала Спиридовича, которые говорят о многом: "После отъезда Великого Князя стало как-то легче. Как будто разрядилась гроза. Кто знал истинный смысл свершившегося, крестились. Был предупрежден государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа"{149}.

В своем письме императрице Александре Федоровне Николай II пишет о том, как прошло расставание с великим князем: "Н. вошел с доброй бодрой улыбкой и просто спросил, когда я прикажу ему уехать. Я таким же манером ответил, что он может остаться на 2 дня; потом мы поговорили о вопросах, касающихся военных операций, о некоторых генералах и пр., и это было все.

В следующие дни за завтраком и за обедом он был очень словоохотлив и в хорошем расположении духа, в каком мы редко его видели в течение многих месяцев"{150}.

Однако, покорность и добродушие великого князя были только видимыми. С.П. Мельгунов пишет: "Принятие на себя звания Верховного Главнокомандующего Царем явилось большим ударом для великого князя"{151}.

Лемке писал, что великий князь предполагал, "что вступление Государя в должность Верховного Главнокомандующего будет только внешнее и до известной доли фикцией, что вызывалось, как ему говорили, соображениями чисто политического характера и желанием стать ближе к армии в момент наивысших ее неудач. Он полагал, что останется при Царе фактическим главнокомандующим"{152}.

То, что полная смена старой Ставки с великим князем во главе была неожиданной, хорошо видно из писем фактического соглядатая министра иностранных дел С.Д. Сазонова в Ставке директора дипломатической канцелярии при штабе главнокомандующего князя Н.А. Кудашева. Кудашев регулярно направлял Сазонову письма с отчетами о том, что происходит в Ставке. 23 августа 1915 года он пишет Сазонову: "Глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич! Вчера, 23.08 в 10-ю годовщину подписания Портсмутского мира, совершилось другое очень важное для России событие: отрешение от командования великого князя. До приезда Государя мы все надеялись, что вопрос этот будет перерешен в смысле оставления великого князя во главе армии, что могло бы быть очень легко оформлено, так как по закону, в случае принятия Государем верховного командования, великий князь ipso facto сделался бы начальником штаба Его Величества. К сожалению, повидимому этого не желали, и великий князь едет на Кавказ"{153}.

О том же свидетельствует генерал-лейтенант П.К. Кондзеровский: "Поздоровавшись со мной, Янушкевич объявил мне, что великий князь больше не Верховный Главнокомандующий, а он не начальник Штаба, что верховное командование принимает на себя Государь. Я был крайне поражен; если я был отчасти подготовлен к готовящейся смене Янушкевича, то мне и в голову не приходила возможность смены Верховного"{154}. "Я хочу ввести вас в курс происходящего. Ты, Михаил Васильевич, должен знать это, как начальник Штаба; от о. Григория у меня нет секретов. Решение Государя встать во главе действующей армии для меня не ново. Еще задолго до этой войны, в мирное время, Он несколько раз высказывал, что его желание, в случае Великой войны, встать во главе своих войск. Его увлекла военная слава. Императрица, очень честолюбивая и ревнивая к славе своего мужа, всячески поддерживала и укрепляла его в этом намерении. Когда началась война, Он назначил меня Верховным. Как вы знаете оба, я пальцем не двинул для своей популярности, она росла помимо моей воли и желания, росла и в войсках, и в народе. Это беспокоило, волновало и злило императрицу, которая все больше опасалась, что моя слава, если можно так назвать народную любовь ко мне, затмит славу се мужа [...] Конечно, к должности, которую Он принимает на себя, Он совершенно не подготовлен. Теперь я хочу предупредить вас, чтобы вы, со своей стороны, не смели предпринимать никаких шагов в мою пользу... Иное дело, если Государь Сам начнет речь, тогда ты, Михаил Васильевич, скажи то, что подсказывает тебе твоя совесть. Так же и вы, о. Григорий"{155}.

В этих словах великого князя скрывается не только обида на царя и царицу, оклеветав которых, он пытался снять с себя ответственность. Николай Николаевич еще и прощупывает Алексеева, проверяет, как тот отреагирует на этот намек. Но в том-то и дело, что для высших военных чинов великий князь Николай Николаевич был совершенно не нужен и его уход был желателен. Он и его штаб во главе с Янушкевичем всем надоели, всех издергали и завели армию в непролазную топь поражений.