Тур Хейердал: Фату-Хива

Вес Терииероо не позволял ему самолично показать мне, как полинезийцы взбираются на кокосовую пальму. Зато его внук Биарне, названный в честь старого друга вождя, уперся в ствол руками и ногами, выгнул спину дугой и пошел вверх так же легко, как я шагал бы по столбу, положенному на землю. Вспомнив, как мы, ребята, взбирались на гладкий ствол сосны, я обнял пальму и полез в лучшем скандинавском стиле, прижимаясь к дереву грудью. К моей радости, оказалось, что лезть на кокосовую пальму легче, чем на сосну - до самой кроны, напоминающей папоротник, ствол окружала частая и мелкая кольцевая насечка. Добравшись до верха, я гордо помахал рукой моим друзьям и попытался сорвать кокосовый орех. Куда там! Плодоножка тугая, словно кожаный ремень. Я быстро запыхался и почувствовал, что пора слезать. Не тут-то было, острые кромки насечек были обращены вверх. Курам на смех: вишу на макушке пальмы и не знаю, как спуститься... Я отчаянно цеплялся за голый ствол. Попробовал выгнуть спину на полинезийский лад, но едва не сорвался и поспешил обнять пальму на скандинавский лад. Что делать? Окончательно выбившись из сил, я подчинился закону тяготения и ракетой скатился вниз. Ощущение того, что часть моей кожи осталась на стволе, заглушило боль в седалище. Словно по мне сперва прошлись спереди наждаком и рашпилем, а напоследок врезали кулаком сзади. К тому же Терииероо увидел, что у меня наполовину оторван ноготь на большом пальце ноги. Взял клещи, вложил все свои сто тридцать килограммов в мощный рывок и избавил меня от ногтя.

Прошло две недели, прежде чем я научился правильно влезать на небольшие пальмы и, держась за ствол, преодолевать упорное сопротивление плодоножки, соединяющей орех с пальмой. А ведь еще надо было следить, чтобы не растревожить какое-нибудь осиное гнездо или огромных тысяченожек.

Гордостью Папеноо была автомашина Терииероо. Машины, тогда вообще были редкостью на острове, и у нас подчас уходило больше времени на то, чтобы крутить ручку, копаться в моторе и толкать злосчастный экипаж, чем дойти пешком до Папеэте. Но Терииероо, который легко отмерял десятки километров по горам, предпочитал ездить в Папеэте на своем автомобиле. Понять его было нетрудно, и мы присоединялись к нему. Бродить по лесам и холмам Папеноо было сплошным удовольствием, ведь там мы обходились легким пареу, и теплый воздух только ласкал кожу. А для поездки в город полагалось одеваться на цивилизованный лад. В белом костюме Терииероо с лихо закрученными усами напоминал банкира начала века. Страшными словами поносил вождь огромные теннисные туфли, которые нещадно жали его растопыренные пальцы, а галстук он повязывал с видом висельника, который сам себе надевает петлю на шею. Я никак не мог удовлетворительно объяснить ему, в чем смысл этого давнего изобретения. Превратившись из веселых полинезийцев в серьезных граждан этого французского филиала моего собственного мира, мы крутили, и толкали, и тряслись пятнадцать километров, отделявших нас от улочек Папеэте.

У Терииероо были дела в колониальной администрации; мы с Лив бродили по улицам в толпе торопливых китайцев. На пути к живописному рыбному рынку нам однажды встретился Ларсен. Ларсен из Норвегии. Худощавый человек в соломенной шляпе и полосатых шортах подошел и сказал, что по акценту узнал в нас земляков. Мы как раз мобилизовали все наше школьное знание французского языка, пытаясь побольше выведать о представителях фауны, выставленных для продажи тем, кто пришел не просто полюбоваться красочным зрелищем. Ларсен представился: в прошлом учитель, теперь один из здешних старожилов. Мы не против встретиться сегодня вечером с его друзьями дома у него, за городом в Фаутауа?

Мы пришли и познакомились с Калле Свенссоном из Швеции и Чарли Хэллигеном из Англии. Сидя на самодельных скамейках за столом на террасе Ларсена, мы угощались пивом при свете керосиновой лампы, который озарял ближайшие растения тропического сада.

- Ну и как вам нравится Таити? - прозвучал первый вопрос.

- Природа нравится. Мы даже не представляли себе, что может быть такая красота.

- Одной красотой не проживешь. Кстати, в Швеции тоже красиво, - заметил Свенссон, вылавливая из кружки большого мотылька.

- Не так, как здесь, - возразил я, указывая кивком на огромные банановые листья, которые поглаживали темное звездное небо.

Луна освещала тяжелые зеленые гроздья. Теплый воздух был напоен густыми запахами. Плодородие. Цветение. Красота.