Павел Щёголев: Падение царского режима. Том 7

Председатель . – У вас есть копия этой записки? Может быть, вы можете ее дать для приобщения к протоколу?

Шингарев . – Если ее нет у меня, быть может, она есть у Шульгина, быть может, я ее розыщу в военно-морской комиссии Государственной Думы. После этого скоро начались работы особого совещания по обороне, и это в достаточной степени увеличивало полноту работы нашей военно-морской комиссии, получавшей сведения из особого совещания. Однако, вскоре работа нашей комиссии была прервана, ибо 3 сентября Дума была распущена, и, таким образом, работа комиссии приостановилась до февраля следующего года. Как вы знаете с 3 сентября Дума до февраля не собиралась. Когда была собрана Дума, то вновь возобновились работы военно-морской комиссии. Я их всякий раз возобновлял, когда собиралась Дума, задавал вопросы и требовал доклады, желая пройти все отделы военного и морского министерств. Однако, и на этот раз, хотя сессия Думы была довольно продолжительной, но мне вскоре пришлось уехать, – в апреле мы поехали заграницу и возвратились только 18 июня. Поэтому, в этот промежуток времени 1916 года в военно-морской комиссии председательствовал обычно Савич или Шульгин. Так что эти два месяца работы военно-морской комиссии прошли без меня. К этому времени дефекты снабжения в достаточной степени смягчились, затем работа, которая началась в 1915 г. в военно-промышленном комитете, и вообще расширение заказов настолько изменили положение дел, что, в сущности, летом 1916 года можно было с некоторой радостью видеть, что мы выходим из критического положения. Поэтому, когда Дума собралась в декабре 1916 года, то в занятиях военно-морской комиссии острый интерес уже пропал. Нам докладывали, мы видели таблицы, данные доклада, уже очень сильно развернувшееся военно-техническое снабжение. Я боюсь сказать точно цифры, но в самый критический период в феврале месяце мы имели примерно 12-14 артиллерийских парков снарядов, в среднем, в парке легких снарядов около 30.000. Летом 1916 года мы имели таких парков 30-40, к осени до 60, к концу 1916 года дело доходило до 90-100 парков, настолько был велик размах снабжения. То же относительно орудий, проволоки и всего другого. В сущности, мы имели в начале 1916 года богатую снабжением армию, которая ничего похожего не имела с тем, что было во время катастрофы 1915 г., но оказалось, что было уже поздно, и начались события, которым уже не помогла военная техника. При работах в военно-морской комиссии у нас велись журналы, стенограмм не было, потому что некоторые действия считались секретными, была масса всяких технических подробностей; но каких-нибудь эпизодов, которые бы указывали на крайнюю степень преступности, злоупотреблений, за все время моего председательствования не было. Интересен только один инцидент, вызвавший большое возмущение в комиссии и довольно долго обсуждавшийся. В комиссии рассматривались не только военно-технические дела, но и отношение к солдатам; ужасные их помещения, особенно запасных частей, которые помещались в плохих бараках; случаи нехорошего обращения с солдатами; читалась масса писем, читал Милюков и Керенский, которые получали эти письма, я получал письма о жестоких наказаниях, о плохом обращении с солдатами и т. д. В комиссии подробно обсуждался вопрос о начавшихся беспорядках в Туркестане на почве введения отбывания воинской повинности инородцами. [*] «вопрос о начавшихся беспорядках в Туркестане». – См. т. I, примеч. к стр. 281. Тут была явная незакономерность, сделавшаяся потом предметом специальных обсуждений и запросов, при чем Александр Федорович давал исчерпывающие данные. Но главная незакономерность была совершена не министром Шуваевым, а Штюрмером, и заключалась в том, что самый указ не мог быть издан помимо санкции законодательных учреждений, но Штюрмер даже не исполнил этого указа, ибо вторая часть этого указа гласила, что должны быть изданы правила, как производить набор этих новобранцев. На местах решительно никто не знал, на основании чего, как, на какой срок набирать, словом, произошли прискорбные события. Насколько я помню, это был один из немногих крупных случаев, где можно было отметить незакономерность действий тогдашнего правительства. Обычно работа комиссии была чисто техническая: просмотр, проверка того, что есть, цифровые данные.

Апушкин . – Вопрос о полевом управлении войск выдвигался в Думе?

Шингарев . – Нет, я этого не помню. Может быть, он и выдвигался в военной комиссии, но мы в 3-й Думе не участвовали в военной комиссии, не по своей воле, а, как вы знаете, тогда относились резко к к.-д. за выборгское воззвание, и нас не включили в военную комиссию. Возможно, что в военной комиссии 3-й Думы под председательством Гучкова и обсуждался этот вопрос, но я о работах этой комиссии не осведомлен.