Вик Спаров - Полная история масонства в одной книге

Что касается устава, то ложи английского образца (Елагинские) основывались, естественно, на уставе (конституции), разработанном Андерсеном, тогда как шведско-берлинские брали за образец устав, созданный самим Циннендорфом. Но поименованные выше узаконения были не единственными, имевшими хождение в русском масонстве. В качестве примера других, более поздних законодательных уложений, широко применявшихся в России, можно назвать «Устав вольных каменщиков», принятый на конвенте (съезде) ордена в Вильгельмсбаде в 1782 году и действовавший в России до 1812 года (см. Приложение 3 в конце книги), а также напечатанное в 1818 году Уложение Великой ложи «Астрея», вышедшее на французском и немецком языках.

Таким образом, в начале 1770-х годов в России появились сразу две сильные масонские организации, немедленно вступившие в борьбу между собой за влияние в стране. Поскольку перипетии взаимоотношений этих двух систем составляют важную главу в истории русского масонства, мы остановимся на них чуть подробнее.

Как говорилось выше, Елагина, увлекавшегося «душепагубным чтением» безбожных писателей – «ансиклопедистов», судьба свела однажды с людьми «учеными и просвещенными», беседуя с которыми, он, к крайнему своему удивлению, услышал далеко не лестные отзывы о своих учителях-энциклопедистах, которых те люди «весьма малыми и нередко заблуждающимися и почти ничего не знающими в любомудрии и мирознании учениками почитать осмеливались». Поскольку эти «в науках знаменитые люди» оказались масонами, то Елагин стал раздумывать о том, нет ли в масонстве чего-либо «притягательного, а ему, яко невежде, сокровенного». С целью разрешить этот вопрос он и начал все чаще посещать масонские ложи, ища знакомства с людьми, «состарившимися в масонстве». Здесь-то он и встретился с «некоторым, недолго в России бывшим путешественником», англичанином, который открыл ему, «что масонство есть наука, что таинство сие хранится в Лондоне, в особой ложе, древней называемой». И тогда Елагин «вознамерился с постоянной твердостью стараться открыть себе сию во мраке прекословия кроющуюся неизвестность».

К тому времени, когда на арене появился фон Рейхель, бывший гофмейстер при дворе принца Брауншвейгского, специально посланный в Россию с целью распространения здесь Циннендорфской системы, Елагинские ложи уже набрали достаточную силу. Поэтому Рейхель перед своим отъездом из Берлина имел важную беседу с мастером ложи «Три золотых ключа», самим Циннендорфом, получив от него поручение «сделать все возможное для достоинства и распространения царственного ордена в тамошних краях». Благодаря усилиям Рейхеля 12 марта 1771 года в Петербурге была учреждена первая ложа Циннендорфской системы, названная «Аполлон»; она состояла из 14 человек, из них 13 иностранцев и один русский – шталмейстер Ее Величества князь Нарышкин.

Циннендорф, вероятно, был уже наслышан об исключительном влиянии Елагина среди петербургских масонов, а потому решил заручиться его расположением и, передавая ложе «Аполлон» устав, одновременно послал Елагину чрезвычайно предупредительное послание, в котором, в частности, говорилось: «С целью укрепить, насколько возможно, дружбу и согласие между нашими братьями… я счел своей обязанностью сообщить Вам об этом (об учреждении ложи „Аполлон”) и особенно рекомендовать почтенного брага Рейхеля, а также и ложи (имеющиеся учредиться по Циннендорфскому образцу) Вашему покровительству, доверию и благосклонности, так же как и всем Вашим братьям в Петербурге».

Это письмо, датированное 15 октября 1771 года, когда Елагин еще не был назначен гроссмейстером русских лож, свидетельствует о том, сколь велико было его влияние среди петербургских «братьев», чем, безусловно, и объясняется выбор его Великим Провинциальным Мастером в начале следующего года. Со стороны Циннендорфа эта исключительная предупредительность была, несомненно, пробным камнем, имевшим целью склонить Елагина на свою сторону. Но Елагин – видимо, из опасения перед натиском немецкого масонства – в ответ на это лишь усилил свою проанглийскую политику и вскоре добился от Англии права учреждения первой Великой ложи России (основана 26 февраля 1772 года), а сам был утвержден в качестве «Великого Провинциального Мастера всех русских».

Но и Рейхель не сдавался. Помимо ложи «Аполлон» в 1774 году ему удалось основать еще пять: в Петербурге – ложи «Гор», «Латона» и «Немезида», в Ревеле – ложу «Изида», а в Риге – также ложу «Аполлон». Год спустя, в 1776 году, Рейхель и князь Трубецкой учредили в Москве ложу «Озирис», членами которой были сплошь выходцы из аристократических семей, почему и сама ложа носила название «княжеской».