Вик Спаров - Полная история масонства в одной книге

Инициатором создания этого союза выступил асессор Императорской судебной палаты в Вецларе Дитфурт Боде, который на конвенте потребовал провести реформу масонства в духе простоты и равенства. «Электрический союз» имел большой успех. В 1789 году, через шесть лет после его основания, в нем насчитывалось уже 30 лож. Правда, спустя всего несколько лет после основания и сам союз начал изменять провозглашенному им принципу независимости и равенства всех лож. В 1788 году он признал себя провинциальным отделением Великой ложи Англии и подчинился ей, предоставив ей право утверждать избранного союзом гроссмейстера.

Это повлекло за собой смуту и раздоры в среде «Электрического союза». Так, готская ложа «Циркуль», заявив, что подчинение Англии нарушает все основополагающие принципы союза, в 1790 году вышла из него и призвала всех согласных с нею основать на началах полной независимости новую масонскую организацию под названием Национальная ложа Германии.

Но Национальная ложа не имела большого успеха. К ней примкнули только 13 лож, и после смерти Боде в 1793 году организованный им союз распался.

Наряду с Франкфуртом попытка оздоровить немецкое масонство была предпринята и в Гамбурге.

Она исходила от друга Боде, весьма известного в тогдашней культурной среде Германии актера и театрального деятеля Фридриха Людвига Шредера.

Став во главе гамбургской ложи, Шредер ревностно принялся за реформы. Он хотел упростить сложный масонский ритуал, распустить «шотландские» ложи, да и вообще придать масонству тот вид, какой оно имело в момент своего официального рождения в Англии. За первооснову он, естественно, взял «Книгу конституций» Андерсена. Чтобы рассеять туман мистики, которым было окутано происхождение масонства, он в 1802 году основал «Крепкий исторический союз», одной из ближайших целей которого было доказать, что все высшие шотландские, розенкрейцерские и прочие степени есть не что иное, как фикция, не имеющая никаких реальных корней в истории масонства.

Идеи Шредера нашли горячий отклик у очень многих масонов, поэтому разработанный им упрощенный ритуал был принят большим числом масонских лож. Некоторые ложи прямо подчинились гамбургской, признав себя ее дочерними филиалами. В 1811 году гамбургская ложа провозгласила себя независимой от Англии и стала называться Великой, избрав Шредера своим гроссмейстером, в каковой должности он пребывал до самой смерти, наступившей в 1816 году.

Несмотря на все реформаторские тенденции и устремления, немецкое масонство в большинстве своем оставалось верным тому духу средневекового обскурантизма и нетерпимости, которым оно отличалось в XVIII веке. Оно так и не принесло тех плодов, которые чаяли увидеть великие мыслители и гуманисты Германии. Прусское правительство Фридриха Вильгельма III, напуганное прозвучавшими в конце века голосами в защиту свободомыслия, веротерпимости и гуманизма, эдиктом от 20 октября 1798 года запретило все масонские ложи, кроме тех, что входили в состав союза трех Великих берлинских лож, и даже их работу поставило под строгий надзор. Но этот страх был беспочвенным, ибо немецкое масонство не несло в себе угрозу для прусской государственности и с теми прогрессивными движениями, которые возникали в это и более позднее время в Германии, никак не было связано.

Австрийское масонство по сравнению с немецким было «провинциальным» по своим запросам и масштабам и стояло несколько в стороне от немецкого, наблюдая за бушевавшими там страстями из «тихой безмятежной гавани». Наибольший его расцвет пришелся на годы правления «либерального» императора Иосифа II, когда ложи стали центрами культурного развития, дружеских, свободных встреч между людьми, составляющими «культурную ткань» общества. Здесь напрочь отсутствовали доктринерские диспуты, которые в те же годы потрясали культурные устои Германии и других стран.

Вступительные взносы в Австрии, как и повсюду в Европе, были довольно высоки, хотя и пропорциональны доходам. Рано или поздно (в зависимости от социального состава) каждая масонская «мастерская» обзаводилась собственным юридическим статусом и вливалась в Великую ложу страны. Они, как и всюду, разнились по своему характеру: одни носили более элитарный, а другие – более демократический характер; одни принимали только лиц благородного происхождения, другие – студентов и медиков, а третьи распахивали свои двери перед мелкими торговцами и даже актерами. Отношения между ложей и «братьями» отчасти были договорными, основанными на уплате взносов, отчасти же выглядели вполне как семейные или, наоборот, сугубо конфиденциальные.