Вик Спаров - Полная история масонства в одной книге

Смышленая девица, обладавшая к тому же живым, веселым характером, внешним обаянием и прирожденным внутренним артистизмом, настолько пленила сердце юноши, что его визиты в лавку участились, пока однажды туда не прибыл сам граф Орсини, который от имени своего протеже, графа Калиостро, попросил у мастера руки его дочери. Согласие, обещавшее столь знатное родство, было дано, и в Англию Джузеппе Бальзамо отправился уже в звании графа Калиостро – и в сопровождении молодой жены.

«Обзавелся умной книжкой.»

Таким количеством жизнеописаний, какое посвящено бурной жизни «графа Калиостро», не может, наверное, похвастать ни один современник этого «оккультного флибустьера», как за глаза его называли недруги. И это вполне объяснимо: ведь судьба Калиостро вобрала в себя все, что имеет в глазах читателя особую притягательность: великосветские похождения, головокружительные политические интриги, финансовые комбинации невероятного размаха и изобретательности… И все это на фоне самых броских и завораживающих мистических декораций, какие только можно себе вообразить. При этом, однако, обычно упускают из виду тот факт, что внешний блеск феерической карьеры Калиостро достигается прежде всего за счет невыразительности исторического фона – XVIII век, «век Просвещения», эпоха быстро нарастающей секуляризации общества и повсеместного торжества рационалистических представлений о Вселенной и человеке, совершенно не оставлял места для игры фантазии и воображения. На этом фоне чета странствующих магов действительно производила впечатление выходцев из какого-то другого, более яркого, праздничного и во всех отношениях более притягательного мира. Поэтому серьезные исследователи, пытавшиеся заниматься персоной Калиостро, с удивлением обнаруживали, что, кроме бесконечных переездов из страны в страну и постоянной смены декораций, им в общем-то описывать нечего. Возможно, судьба Калиостро и в самом деле таит в себе какой-то более глубокий подтекст, но по дошедшим до нас внешним свидетельствам проследить это практически невозможно.

Итак, в 1776 году чета уехала в Лондон, один из главных центров европейского масонства, где Калиостро решил применить на практике якобы перенятые им у греческого мага Альтотаса оккультные и алхимические секреты. Согласно официальным записям, 12 апреля 1777 года он вступил в масонскую ложу «Эсперанса», состоявшую в основном из выходцев из романских стран. Примерно в это же время он становится счастливым обладателем загадочной рукописи под названием «Описание обрядов египетского масонства», содержавшей устав новой, совершенно неизвестной ложи, основанной на заветах Еноха и пророка Илии. К сожалению, оригинал был уничтожен вместе с другими принадлежавшими Калиостро бумагами после его ареста инквизиторами Ватикана, и сказать что-либо более определенное по этому поводу не представляется возможным.

Покинув Лондон, «странствующий факир, маг и оккультист» начинает свое прославленное турне по континентальной Европе, решив прочесать ее с запада на восток и везде, где будут для этого благоприятные условия, утверждать принципы «Египетского масонства». Так, двигаясь все дальше на восток, странник, в конце концов, оказался в курляндском городе Митава, где его очень тепло приняла семья Медем, не чуждая масонству, а уж оттуда до столицы России, Санкт-Петербурга, было рукой подать. Туда граф, которому наскучила провинциальная жизнь, в конце концов и отправился летом 1779 года, дабы узреть, по образному выражению поэта, «как безумные белые ночи ворвань пьют корабельных цепей».

Калиф на час

В отличие от известного российскому зрителю образа Калиостро, блистательно сыгранного грузинским актером Мгалоблишвили, реальный граф был не особо высок ростом, дебел, румян, круглолиц и обладал покладистостью и добродушием, как это свойственно всем полным людям, без следа той едкости и мрачности, которые обычно связывают с типом сухопарых людей. Но, несмотря на свою антимистическую внешность, арсеналом ошеломляющих оккультных трюков и приемов он владел в совершенстве, что не раз доказывал в присутствии самых высокопоставленных особ, среди коих была и Екатерина II.

Ах, никогда еще не был Петербург столь прекраснодушен, как в дни свободного выезда государыни пред лицо народа своего: шапки в воздух и крики «ура», с одной стороны, – в ответ улыбка и кивок, с другой; и вот в этот-то котел залихватской круговерти вольно-острожной русской души, замешанной на смеси вонючих самокруток и рвотного самогона, и окунулись Калиостро с супругой. В России граф занялся тем же ремеслом, на поприще которого подвизались многие подобные ему как до, так и после, – лечением. Сначала он вылечил от нервного расстройства барона Строганова, за ним – масона Елагина, графиню Бутурлину и многих других. Наконец, избавил от неизлечимого рака асессора Ивана Исленева, чем особенно прославился в столице. После же господ к нему нескончаемой толпой повалила челядь: лакеи, повара, кучера, форейторы и горничные. Слава Калиостро как целителя мигом облетела все слои общества.