Элизабет Херинг: Служанка фараона

Во всем была бы царица совершенством, но вот не могла она родить сына.

Пока меня не было на свете, она относилась к моей матери с презрением. Но потом, когда ей сказали:

"Исида дала жизнь царевичу", она стала преследовать нас своей ненавистью.

Эту ненависть против нас она взрастила и в своей дочери. Сенмут же рассчитывал склонить сердце Нефру-ра в пользу собственного племянника. Об этом знаешь и ты.

Нефру-ра и я, мы могли бы избегать друг друга в течение всей нашей жизни. Но тут вдруг обнаружилось, что нет другого выхода, как поженить нас.

Если бы я встретил ее при других обстоятельствах, я, возможно, полюбил бы ее, потому что она была умна и прелестна, а ее своенравность скорее привлекла бы, чем оттолкнула меня. А уж если бы я захотел ее, то изгнал бы из ее сердца этого Унаса! Не обижайся на мои слова, Мерит-ра. Они сказаны не моим чувством, а только рассудком.

Если бы она сказала своей матери, что не хочет быть моей женой, я бы уважал ее. Она бы ушла к своему возлюбленному. Я бы видел в ней свою союзницу, а ее мужа сделал бы моими Верховными устами.

Но ей важен был не возлюбленный, ей важна была корона, так же как ее матери. Мать нашептывала ей:

- Уступи! Как только ты станешь царицей, мы сделаем Унаса твоим домоправителем! Сенмут тоже нашептывал ей:

- Уступи! Как только у тебя будет сын, мы уж найдем пути и средства устранить твоего супруга!

Не спрашивай, откуда мне об этом известно! Я знаю это так же достоверно, как если бы находился при этом н все слышал. Именно поэтому ей пришлось умереть, когда я попросил змею из моей короны послать смерть тем, кто стоит на моем пути."

- Я знала об этом! Я это слышала! Я подслушала твои слова в святилище бега!

- Благодарю тебя, Мерит-ра, что ты сама сказала мне об этом! Кстати... я видел тебя!

Слезы брызнули у меня из глаз. Я всхлипнула и спрятала голову у него в коленях. Он сказал:

- Не оплакивай Нефру-ра. Ей можно позавидовать. Она была прекрасна. Она была молода. Она была любима. Она любила. И ей было суждено умереть, когда она еще не успела провиниться. Когда Анубис поведет ее к судьям мертвых, Тот ее оправдает, пожиратель теней в Керерт пощадит ее, пламя охватит ее и не опалит, а костоломы не прикоснутся к ее останкам, потому что она не нарушала брака, не лгала, не убивала. И тогда Осирис примет ее в свое царство, и она будет ночью видеть солнце, а днем возвращаться в свою могилу. Ее Ка будет жить в ее теле и питаться тем, что ей приносят в жертву. Так почему же ты оплакиваешь ее?

Или, может быть, ты оплакиваешь не ее? Уж не меня ли ты оплакиваешь? Тогда у тебя, вероятно, больше оснований плакать!

Я же оплакивала не его и не ее, а себя самое - и потому, что моя любовь была такой малодушной!

Примирение! Откуда теперь могло прийти примирение? Оно предполагало какую-то жертву, и Нефру-ра захотела ее принести, но не целиком, не без оговорок, и жертва была отвергнута, а она сама погибла!

Существовал ли еще какой-нибудь выход?

Не скажет ли Хатшепсут Тутмосу: "Теперь я стану твоей супругой!"? Могла ли она это предложить... и могла ли это потребовать? То, что одинаково горько должно быть для него и для нее и что еще больше ожесточит их сердца друг против друга, разве что... да, разве что произойдет чудо и разжигаемая годами ненависть превратится в любовь?

Опасалась ли я подобного исхода? Что же, разве царица не была моложе матери царя, Исиды?

Но даже если бы это чудо свершилось, разве снимет когда-нибудь Хатшепсут двойную корону Обеих Земель, которую она носит уже столько лет, и снова наденет убор в виде коршуна? Разве она скажет: "Я уже достаточно долго правила - теперь решай ты! Выступай в поход, как это подобает фараону, карай царей в презренной земле Речену, которые отказываются платить нам дань, облагай налогами, набирай воинов - теперь управляй ты своим наследством!"?

Но уж об этом мне нечего было беспокоиться! Ведь она готовилась к своему празднику Сед!

Это был удар против Тутмоса - и он принял это как удар! Говорят, что прошло тридцать лет с того дня, когда первый Тутмос якобы назначил своим наследником юную царевну, дочь своей великой супруги. "И все подданные, все стражи столицы необычайно торжествовали и ликовали". Ведь так было написано и на стене поминального храма в Долине царей! Странно только, что после смерти первого Тутмоса был коронован его сын и что Хатшепсут, его дочь, сначала носила всего лишь убор в виде коршуна, а не двойную корону Обеих Земель, которая подобала бы ей! Странно также, что об этом событии помнили только ее любимцы и доверенные лица и лучше всех - Сенмут!