Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат

Как уже говорилось, религиозные убеждения и причуды Гелиогабала особого вреда государству не приносили и особой опасности не представляли, скорее были инфантильными и самодурными реформами свихнувшегося подростка, допущенного до неограниченной власти. Хуже обстояло дело с расточительством, которым они сопровождались. Роскошь, окружавшая цезаря, уже не смешила, а возмущала. Ел он только на серебряных и золотых блюдах, причем лишь самую изысканную пищу — верблюжьи пятки или петушиные гребни, вырванные у живых птиц соловьиные и павлиньи языки, дорогую рыбу. Пир готовился ежедневно, и каждый день все выдерживалось в одном цвете. Купался цезарь в прудах, наполненных или дорогим вином, или розовым маслом, или шафраном. Залы его дворца были буквально набиты цветущими розами, лилиями, фиалками, нарциссами.

Однако самое большое возмущение в обществе вызывала безумная сексуальная извращенность малолетнего цезаря, переходящая все границы. Даже Рим, казалось бы, привыкший ко всему, был изумлен. В стране только и говорили об извращенных и изуверских оргиях, которых Рим прежде не знал. И везде главную роль играл цезарь, выступая то мужчиной, то женщиной — смотря по настроению. Его женам не было числа, причем одной из них стала весталка, чем цезарь явно и демонстративно нарушил самые священные древние традиции Рима. «Какие будут дети у верховного жреца и главной весталки!» — в упоении восклицал этот безумец.

Переодевшись женщиной, цезарь стал являться в публичные дома, хвастаясь количеством обслуженных им клиентов. Повелел по всей стране подбирать для него самых сильных и рослых мужчин. А потом нашел себе мужа. Им стал некий раб по имени Иерокл, подвизавшийся в Риме как возница колесниц в цирке. Случилось так, что во время одного выступления он упал с колесницы прямо перед императорской ложей, с его головы свалился шлем, и рассыпавшиеся золотистые кудри окружили прекрасное лицо юноши. Очарованный Гелиогабал немедленно велел перенести его во дворец, а когда возница пришел в себя и выдержал ночное испытание, остался во дворце навсегда и был объявлен мужем Гелиогабала. Влияние Иерокла было огромным, утверждали, что фактически это он правил страной. Ему позволено было даже бить свою «жену», если заставал ее в объятиях других мужчин, а уж Гелиогабал постарался, чтобы не было недостатка в таких «изменах». Оба цезаря часто сидели с «фонарями» под глазами, как это случалось с неверными женами. Гелиогабал даже намеревался объявить своего «мужа» фактическим правителем Римской империи, что привело к острому конфликту с бабкой, Юлией Мезой, и, без сомнения, вызвало недовольство армии.

Между прочим, одной из безумных идей Гелиогабала было создание в Квиринале женского сената. Председательствовала на нем мать императора, Соэмия Меза, и на нем обсуждались проблемы и привилегии замужних женщин высшего римского общества. Мать императора по своим идиотским замыслам недалеко ушла от сына, чего не скажешь о его бабке Юлии Мезе, женщине умной, волевой и здравомыслящей. В созыве женского сената было что-то символическое, сама идея его создания во многом объяснялась реальной ситуацией в стране, которой в это время правили именно эти две женщины, мать и бабушка цезаря. Уже в первый свой приезд в Рим вместе с молодым императором они обе явились в сенат и шокировали достойных государственных мужей тем, что заняли места консулов, — такого Рим не видел со времен своего создания. Однако такой расклад сил вполне отвечал реальному положению в стране. Самые важные проблемы всегда решала Юлия Меза, разумно подходившая к решению государственных проблем. Говорили, правда, что ей оказывал посильную помощь некий Эвтихиан, занимавший в римской иерархии очень высокую должность. И ведь что удивляет: в ее правление и при дворе, и вообще в государстве все было в порядке, администрация действовала исправно. Правда, случилось так, что в тот период стране не угрожали никакие катаклизмы, даже воинских набегов не было, а серьезные внутренние реформы не проводились, законодательство не совершенствовалось. Всё шло как бы по инерции.

Меза отдавала себе отчет в том, что ее внуку грозит самое страшное, что может случиться с правителем: насмешки и презрение. Осознавая, чем может закончиться дело, она сама возглавила заговор против него, перенеся свои надежды на младшего внука, сына Мамеи. По ее наущению Гелиогабал адоптировал двоюродного братишку и именовал его цезарем.