Олег Грейгъ - От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики

Но не только историческая подоплека интересовала людей Генриха Гиммлера, курировавшего «Аненэрбе» и, по сути, всю науку Третьего рейха. Рейхсфюрер Гиммлер давно верил в магию, мечтал найти прародину нордической расы, был увлечен антропологией. Он, подобно Глебу Ивановичу Бокию, имел уникальную возможность — через аресты магов, астрологов, предсказателей и проч. — собрать обширную библиотеку магических рукописей и артефактов. Со временем он стал неплохо разбираться в астрологии, научился читать древние руны, был посвящен в разные оккультные тайны.

Не удивительно, что во время войны на завоеванные территории сразу же выезжали специалисты из «Аненэрбе» (почти все они были членами СС), чтобы найти и вывезти все исторические реликвии и любые исторические ценности, интересующие институт. Среди которых были и те, что имели отношение к древнейшим тайнам всего человечества.

По возвращении из Крыма специалистам, вернувшимся из экспедиции, был представлен новый сотрудник Спецотдела. Им стал медиум Смышляев, приехавший из Баку со своим помощником-ассистентом Емановым. Обоих поселили в шести-комнатную квартиру в одном из домов ОГПУ в Фуркасовском переулке, предварительно оборудовав помещение самой современной техникой по запросу медиума, в том числе соорудив там «черную комнату» для медитаций и ясновидческих экспериментов. На все про все было истрачено 25 000рублей (практически то же, что 150 000долларов).

Чаще всего не кто иной, как Барченко выступал экспертом при обследовании привлекаемых к экспериментам ОГПУ знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, обладавших, как сейчас бы сказали, паранормальными способностями.

Еще по приезде с Кольского полуострова ученый не единожды утверждал, что отечественные шаманы являются носителями памяти о древних цивилизациях. Эту догадку подтверждали встречи с саамскими шаманами, жившими в «Русской Гиперборее». Правда, тогда в советской печати вышла нелицеприятная заметка очередного большевистского шарикова с конкретным именем Марк Рахлин, опубликовавшего в начале 20-х гг. в газете «Вечерний Ленинград» свой фельетон «Ученые чудят», где писал: «Некий профессор Барченко со товарищами— все из бывших буржуазных «ученых»— «открыл» на нашем диком севере, среди снегов, тундры и вечной мерзлоты, остатки «культовых сооружений» некой древней северной страны Гипербореи, легенды о существовании которой якобы со времен глубокой добиблейской древности есть практически у каждого народа евроазиатского континента. Наш «ученый муж» Барченко договорился до того, что в шаманах разглядел последних жрецов древней и таинственной цивилизации, существовавшей черт знает в какие времена на этой земле. Каково, товарищи пролетарии и передовое трудовое крестьянство? Вот на подобный бред и тратят народные денежки выкормыши буржуазной «науки». До революции писательский талант этого «журналиста» Рах-лина ограничивался заметками в журнал «Крокодил», где он подписывался как Хар и еще Нил.

В те годы, пока не угас чекистский интерес к шаманам, их традиции изучали и даже, по словам историков, «привозили в Москву остяцких шаманов с берегов далекого Казыма, показывали им метро, катали на аэропланах. А по ночам на даче Ягоды в Озерках, близ печально известного бутовского спецполигона НКВД, где тайно закапывали расстрелянных в подвалах Лубянки, шаманы проводили камлание: обращались к духам, направляя свои чары на то, чтобы внести покой в души собравшихся чекистов и поддержать их гаснущие мужские силы». Но уже вскоре, в годы сталинского террора, когда репрессиям подвергались служители различных культов— священники, муллы, раввины, в отношении шаманов велась та же политика истребления. В 30-е годы была предпринята попытка их массового истребления; шаманы арестовывались от Белого моря до Тихого океана. В 1920—1930-х гг. шаманов сажали в тюрьмы, налагали штрафы, отбирали у них шаманские атрибуты, сжигали идолов и даже лишали избирательных прав, что автоматически вело к потере работы и хлеба насущного. Малолетних детей или внуков репрессированных шаманов чаще всего определяли в детские трудовые колонии. За связь с посредниками между сородичами и духами страдали также и те, кто обращался к ним для излечения от болезни или свершения погребального обряда. Согласна с мнением тех писателей, кто утверждает, что тема репрессий среди аборигенов Севера не изучена; а ведь действительно «многие семьи коренных малочисленных народов, чьих родных уничтожила жестокая история, так и не получили каких-либо сведений о реабилитации, о месте захоронения».