А. Боханов: История России с древнейших времен до конца XVII века

Грамоте посадские и крестьяне учились у «мастеров» из священников и дьяконов, дьячков и подьячих, прочих грамотных людей. Нередко обучение грамоте строилось на началах обычного ремесленного ученичества, по «ученической записи», соединялось с обучением торговле, какому-либо ремеслу. К примеру, К. Буркова, мальчика из посажан Устюга Великого, матушка отдала (конец столетия) для обучения грамоте и кружевному делу Д. Шульгину — тяглецу столичной Семеновской слободы.

Обучались мужчины. Грамотных женщин было очень немного; они — из царского дома и высшего сословия, как царевна Софья и некоторые другие. Учили прежде всего элементарной азбуке по азбуковникам, печатным и рукописным. В 1634 г . был опубликован и в течение столетия неоднократно переиздан букварь В. Бурцева. На книжном складе московского Печатного двора в середине века лежало около 11 тыс. экземпляров бурцевского букваря. Стоил он одну копейку, или две деньги, весьма дешево по тогдашним ценам. Тогда же издали грамматику Мелетия Смотрицкого, украинского ученого (по ней потом учился Михаил Ломоносов). В конце столетия напечатали букварь Кариона Истомина, монаха Чудова монастыря Московского Кремля, а также практическое руководство для счета — таблицу умножения — «Считание удобное, которым всякий человек, купующий или продающий, зело удобно изыскати может число всякия вещи». За вторую половину столетия Печатный двор напечатал 300 тыс. букварей, 150 тыс. учебных псалтырей и часословов. Бывало, за несколько дней раскупались тысячные тиражи таких пособий.

Многие люди учились по рукописным азбукам, прописям и арифметикам; последние имели подчас весьма экзотические названия: «Книга сия, глаголемая по-эллински, или по-гречески, арифметика, а по-немецки альгоризма, а по-русски цифирная счетная мудрость» (альгоризм — название, идущее от имени Ал-Хорезми, великого ученого средневековой Средней Азии, родом из Хорезма).

Значительно расширился круг чтения. От XVII в. сохранилось очень много книг, печатных и особенно рукописных. Среди них, наряду с церковными, все больше светских: летописей и хронографов, повестей и сказаний, всякого рода сборников литургического, исторического, литературного, географического, астрономического, медицинского и иного содержания. Многие имели различные руководства по измерению земель, изготовлению краски, устройству всяких сооружений и др. У царей и знатных бояр имелись библиотеки с сотнями книг на разных языках.

Среди тысяч экземпляров книг, изданных московским Печатным двором, более половины составляли светские. Увеличилось число переводных сочинений: в XVI в. известно всего 26 названий; в XVII в. — 153, из которых к числу религиозно-нравственных относится менее четырех десятков. Остальные, более трех четвертей, светского содержания.

В деле просвещения русских немалую роль сыграли ученые украинцы и белорусы. Одни из них (И. Гизель и др.) присылали свои сочинения в Москву, другие (С. Полоцкий, А. Сатановский, Е. Славинецкий и др.) переводили, редактировали книги, создавали свои произведения (вирши, орации, проповеди и др.), многие были в России учителями.

Приезжало в Россию много иноземцев, сведущих в разных областях научных, технических знаний. На окраине Москвы они жили в Немецкой слободе, которую столичные жители прозвали Кукуем (Кокуем): то ли потому, что обитатели ее кукуют по-кукушечьи, непонятно; то ли потому, что на кокуи, т.е. игрища (вечера с танцами), собираются. Смотрели на них с жадным любопытством (многое было необычно для русского человека: те же танцы, курение, свободная манера общения мужчин и женщин) и страхом (латыны как-никак, от греха недалеко!). Среди приезжих было немало людей знающих и добросовестных. Но большей частью — всякие проходимцы, искатели наживы и приключений, плохо знающие свое ремесло, а то и вовсе неграмотные. От иноземцев русские перенимали знания и навыки в области архитектуры и живописи, обработки золота и серебра, военного и металлургического производства, в иных ремеслах и художествах. Обучались языкам — греческому, латинскому, польскому и проч.

Обучение с помощью учителей на дому или самообразование перестало удовлетворять насущные потребности. Встал вопрос о заведении школ. Молодые люди, особенно из столичных, уже посмеивались над своими учителями: «Враки они вракают, слушать у них нечего. И себе имени не ведают, учат просто; ничего не знают, чему учат».

Окольничий Федор Михайлович Ртищев, любимец царя Алексея Михайловича, человек влиятельный, в разговорах с царем убедил его посылать московских юношей в Киев: там в коллегиуме научат их всяким ученостям. Пригласил из украинской столицы ученых монахов. Они должны обучать русских в Андреевском монастыре, им основанном, славянскому и греческому языкам, философии и риторике, другим наукам словесным. Любознательный окольничий ночи напролет проводил в беседах с киевскими старцами, изучал под их руководством язык Гомера и Аристотеля. По его же настоянию молодые дворяне проходили курс наук у приезжих профессоров. Некоторые делали это охотно, из любви к знанию, изучали греческий и латынь, хотя и опасение имели: «в той грамоте и еретичество есть».