Курт Пфёч - Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в бою

— Не знаю. Видел, как он погиб. Так дома представляют себе геройскую смерть. Во время атаки удар в «тыкву» — и все… К сожалению, Цыпленок, не каждому дано такое счастье. Большинство подыхает в муках!

— А к чему твой вопрос о Вальтере?

— Да, мой Цыпленок, вот в чем дело. Вальтер был для меня типичным представителем подрастающего поколения. Я думаю, как снаружи, так и изнутри. Для него все было определено. Из многодетной семьи — в национально-политическую академию. Чистый, понимаешь, что я подразумеваю? Порядочный во всем. Чтобы не звучало напыщенно, я бы сказал — чистый. Чистый в своих мыслях и идеях. Чистый и ясный в своем поведении и убеждениях. Подрастающее поколение, Цыпленок! Элита — не из реторты, а из смолы! И все же он был здесь? Да, и именно в него, блестящего чистого и порядочного парня попало. Рядом с ним бежало полно всякой малышни, но нет. Попало именно в него. Разве это справедливо?

— Сейчас ты занимаешься тем, в чем упрекаешь меня, когда говоришь «задумался, Цыпленок?». «Задумался, Эрнст?» Ты же знаешь старую поговорку: первыми гибнут лучшие — остается дерьмо.

Эрнст улыбнулся и вытер пот с лица:

— В соответствии с этим я должен остаться, так?

— Чепуха! Это не имелось в виду!

— И все же я умру в постели. Я это знаю.

— А от чего, ясновидящий ты наш?

— От того, что сильно обожрусь и упьюсь пшеничным пивом.

— А я? Про меня ты тоже знаешь?

— Это нетрудно. Умрешь во время спора. Скорее всего, задохнешься, потому что часто будешь втягивать лужи в ноздри.

Они рассмеялись. Наконец, Блондин сказал:

— Странно, Эрнст. Знаешь, что я хотел бы знать? — А когда Эрнст не ответил, продолжил: — Знать, как будет после войны. Представь, война прошла, а мы бы встретились через пять или десять лет после нее.

— Думаю, ты хочешь стать учителем. Тогда все ясно. Ты будешь в гимназии. — Он покачал головой и поправился: — Да, в национально-политической академии, естественно. Будешь женат, с детьми, мальчиком и девочкой, как предписано, будешь ругаться на налоги и на тещу и первого числа каждого месяца будешь получать свою монету.

— А ты женишься на дочери хозяина пивоваренного завода и будешь жить за счет ее собственности.

— Лучше за счет пива.

Блондин стал серьезным:

— Без шуток. Ты думаешь, что мы, наше обстрелянное поколение, вообще сможем жить нормальной гражданской жизнью?

Эрнст задумался и почесал нос.

— Думаю, да. Хотя сейчас я себе этого не могу представить. Сначала нам будет чего-то не хватать. Бравых начальников, снарядов, грязи, искусственного меда и, например: начальники есть везде, и бравые есть в гражданской жизни. В сомнительных случаях устройство привычного разноса возьмет на себя жена.

Сара Линдер. В октябре 1942 года я и Вальтер Вайследер стояли рядом с ней, когда она собирала зимнюю помощь на Потсдамерплац

Он прервался и задумался. Возникли проблемы, потому что он перешел с диалекта на хохдойч:

— Эта свинская война в нас что-то сломала. Где-то у нас контачит. Хотя перегоревшие предохранители можно заменить, поврежденные проводники остаются. И это есть, а может быть, и будет нашей болезнью. Сувенир, Цыпленок! Эти помехи дальше мы будем тащить за собой всю жизнь. Лучший пример дает Первая мировая война. Когда они тогда пришли с нее домой, у них был тот же дефект. Не умеют ничего, кроме как стрелять и убивать. Что им делать? Идти во фрайкор. В этом они знали толк — стрелять и убивать. В рейхе было немногим лучше — солдаты с обеих сторон. С одной — вечные ландскнехты, с другой — те, которым игры в войну и солдатиков до смерти надоели. Объединения верных родине и не имеющих родины.

— Коммунисты?

— Не все. Большинство — социалисты. В конечном итоге все пришло к тому же, а именно — к взаимному проламыванию черепов. Больше всего повезло, может быть, тем, кого приняли в рейхсвер. Они были тем, что сейчас называется «запасные части в глубоком тылу». Кроме того, они были внепартийные, то есть государство в государстве. По моему мнению, верные кайзеру тугодумы.

— Да и время не особенно хорошее.

— Ты еще говоришь! Война проиграна, работы нет, жрать нечего, инфляция — что еще оставалось делать, кроме как ругаться и драться? В основном было две партии — верная кайзеру, мечтавшая о довоенном времени, и другая, которая хотела нового, лучшего будущего. Консервативная и революционная. Ты видишь между ними компромисс?