Юрий Емельянов - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?

Нет сомнения в том, что от этих экономических и социальных мероприятий выиграла значительная часть трудящихся города и деревни, особенно бедные и малоимущие. В то же время эти преобразования вызывали яростное недовольство тех, кто от них пострадал. Крупные промышленники и торговцы переводили капитал за рубеж, прекратили пополнять товарные и производственные запасы. Это усугубило хозяйственные трудности в Прибалтике, которые возникли уже в июне 1940 года. Сразу же после июньских событий началась ажиотажная закупка продуктов, спекуляция ими, возникли перебои в снабжении.

Сопротивление оказывалось и аграрной реформе. Богатые землевладельцы прибегали к фиктивным разделам хозяйств между своими родственниками. С помощью угроз, запугивания, распространения провокационных слухов они старались удержать батраков и крестьян-бедняков от подачи заявлений на получение земли. Кое-где владельцы крупных хуторов стали разбазаривать или уничтожать скот, сельскохозяйственный инвентарь и урожай.

Успешному хозяйственному развитию мешал массовый приход на различные административные должности лиц, выдвигавшихся на руководящие посты из местных трудящихся или прибывших из различных районов СССР. Первые зачастую не имели ни опыта управленческой работы, ни основательного образования. В начале 1941 года в Прибалтике только 4 % руководителей предприятий в легкой промышленности имели высшее образование, а 64 % лишь посещали начальные школы.

Приезжие (в Прибалтику наблюдался приток эстонцев, латышей, литовцев и лиц других национальностей из РСФСР) зачастую не понимали местной обстановки. Их число было весьма значительным. Так, став правящей, Компартия Эстонии быстро увеличила свои ряды — со 133 членов партии в июне 1940 года до 3732 к 1 июня 1941 года; 37 % из общего состава КПЭ составляли вновь прибывшие из других районов СССР.

В то время как руководящие посты в республиках Прибалтики занимали члены коммунистических партий и сочувствующие им лица, основную массу управленческого аппарата составляли служащие старого режима. В Литве к апрелю 1941 года 81,7 % всех служащих наркомата финансов работали раньше в сметоновском Министерстве финансов. 60 % служащих Наркомата сельского хозяйства работали в соответствующем министерстве и до июля 1940 года.

Очевидный разрыв в профессионализме и идейно-политических взглядах между представителями различных звеньев управленческого аппарата был источником и многочисленных конфликтов, и повышенной подозрительности со стороны высшего руководства, и тихого саботажа, и умелой манипуляции действиями наркоматов со стороны тех, кто сохранил верность прежнему строю. В «Истории Литовской ССР» говорилось: «Часть руководящих хозяйственных работников… выполняла свои обязанности формально, устанавливала необоснованные нормы, сознательно допускала ошибки, нанося вред делу».

В «Истории Литовской ССР» констатировалось: «По мере углубления социально-экономических преобразований реакционные слои стали переходить к более активным формам борьбы против \ ародной власти — вредительству, саботажу, антисоветской, националистической пропаганде».

Некоторые стороны новой жизни вызывали недовольство и среди тех, кто на первых порах горячо поддерживал свержение прежних режимов. Распространение на новые территории социально-экономических условий, существовавших в Советской стране предвоенной поры, сопровождалось в Прибалтике повышением цен. Хотя в целом заработная плата промышленных рабочих выросла в три раза, по оценке Р. Мисиунаса и Р. Таагепера, наблюдалось падение покупательной стоимости денег и исчезновение из магазинов ряда товаров. В начале 1941 года в Эстонии, например, покупательная стоимость средней зарплаты при покупке продовольственных товаров сократилась на 15 %, а при покупке тканей — на 65 %.

Поскольку в условиях предвоенного 1940 года в СССР были приняты жесткие меры борьбы с нарушениями трудовой дисциплины, они были распространены и на Прибалтику. За опоздание на работу на двадцать минут или прогул рабочий полгода получал зарплату, пониженную на 25 %. Уход с работы без разрешения администрации наказывался тюремным заключением.

Хотя, как свидетельствовали Р. Мисиунас и Р. Таагепера, в Прибалтике «церковь не трогали», были отменены религиозные праздники. В школах была запрещена деятельность клерикальных детских организаций. «Начались вторжения в церковные службы «атеистических бригад», очевидно, перевыполнявших свои планы». В ответ многие католические священники развернули антисоветскую пропаганду. К ним присоединилась и часть местной интеллигенции.