Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

Сын Абакумова, кстати, получил искомый документ — кроме отца, у него была мать, чья реабилитация не вызывала вопросов. Она три года содержалась за решеткой только за то, что вышла замуж за особо опасного государственного преступника и вдобавок являлась дочерью эстрадного артиста, выступавшего под псевдонимом Орнальдо и неосмотрительно дружившего с другим особо опасным государственным преступником, маршалом Советского Союза Тухачевским. Правда, ей пытались припаять разглашение государственной тайны — при обыске в квартире ее престарелой матери через полтора года после ареста семьи Абакумовых обнаружили три материала с грифом «секретно»: «Обзор важнейших дознаний, произведенных в жандармских управлениях России за 1902 год», а также машинописные экземпляры изданных на Западе книг — «За стенами ФБР» Джона Флогерти и «Тени на улицах» Питера Ченей (о работе английской контрразведки. — К. С.). Но из этой затеи следователей с Лубянки ничего путного не вышло: все три книги были записаны в формуляре библиотеки МГБ за самим Абакумовым.

А теперь подведем итоги. Поскольку реабилитация, повторяю, не адекватна канонизации, впредь не следует путать одно с другим ни рядовым гражданам, ни тем более судьям. Виновен мертвый человек в том, что вменялось ему в вину на ранее состоявшемся суде, — не реабилитируем его, и точка. Но если уж невиновен — зачем же, господа хорошие, наводить тень на плетень?

Слово «несуразица» я использовал при характеристике определения Военной коллегии по делу Абакумова от 28 июля 1994 года еще и потому, что, оставив осужденным прежние меры наказания, судьи допустили грубейший ляпсус. Понятно, что заменить расстрел десятью или, скажем, пятнадцатью годами лишения свободы они не могли: оживлять мертвых — задача непосильная. Но каждый юрист должен знать, что наказания делятся на основные и дополнительные, каковым применительно к Абакумову и другим осужденным по одному с ним уголовному делу явилась конфискация имущества. Если закон предусматривал конфискацию имущества у лиц, осужденных за измену Родине по статье 58 – 1(б) УК РСФСР, то на военнослужащих, виновных в злоупотреблении властью (статья 193 – 17, п. «б» УК РСФСР в редакции 1926 года) эта мера дополнительного наказания не распространялась.

Таким образом, пусть и непреднамеренно, имущественным правам и интересам наследников, закрепленным в Конституции, был нанесен существенный ущерб. Объективности ради не могу умолчать о том, что ляпсус этот не только судейский, но и прокурорский — то же упущение имело место в надзорных протестах как в 1991, так и в 1994 годах. Однако, по моему разумению, суть от этого не меняется: прежде чем выносить вердикт, судьи, на то уполномоченные, обязаны всесторонне изучить материалы дела и неукоснительно руководствоваться нормами закона.

Так что, выпустив в свет книгу, которую Вы, читатель, сейчас держите в руках, я с неослабеваемым вниманием продолжаю следить за тем, кто же, признав явную ошибку, первым внесет в порядке надзора новый протест по делу Абакумова — сам Верховный суд Российской Федерации или опять Генеральная прокуратура?

Факты и комментарии

Не в моих правилах с первых же строк напускать туман и нагнетать страсти, возбуждать читательский интерес нагромождением разного рода загадок, неясностей и т. п. Зачем? Проза, которую я писал, независимо от того, художественной она была или документальной, не относится к детективному жанру и, насколько я могу судить, не нуждается в нарочито усложненной интриге. Но в данном случае я решил поступить против обыкновения, имея на то достаточно вескую причину.

Для начала без сколько–нибудь существенных сокращений приведу подлинный протокол допроса в Лефортовской тюрьме, временно утаив от читателей лишь одно — фамилию обвиняемого:

«Вопрос: Каким партийным и административным взысканиям вы подвергались?

Ответ: Примерно в 1928 году в бытность мою уполномоченным информационно–агентурного отдела ГПУ Аджарии мне был объявлен по партийной линии выговор за пьянство. Это взыскание было снято в 1936 году.