Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

— статья 58 – 1(б) предусматривает ответственность за преступные действия по измене Родине, выражавшиеся в выдаче военной или государственной тайны, в переходе на сторону врага, в бегстве или в перелете за границу; эти деяния должны совершаться умышленно, быть направлены в ущерб военной мощи Союза ССР, его территориальной неприкосновенности. Ни одного из перечисленных признаков в действиях осужденных не содержится, в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства они не были выявлены и установлены;

— как вредительство, так и террористические акты совершаются с целью подрыва и ослабления Советского государства и власти и только с прямым умыслом. Однако в показаниях осужденных и в других материалах это не установлено. Напротив, все осужденные заявляли, что действовали в интересах Коммунистической партии и Советского правительства, выполняли указания Сталина, считая это большим доверием к себе и веря в законность своих действий, направленных на укрепление безопасности СССР;

— по этим же основаниям не содержится в их действиях и такого состава преступления, как участие в контрреволюционных организациях.

Под все эти формулировки действовавшего уголовного закона не подпадало совершенное Абакумовым. Да и с позиций здравого смысла невозможно усмотреть в логике его поведения умысел на государственные преступления. Он верно служил Сталину и созданному тем тоталитарному государственному режиму, называемому сегодня казарменным социализмом. Законность же должна, по моему глубокому убеждению, распространяться на правовые оценки и тех лиц в истории нашей страны, кто сам не считался с законностью.

Вместе с тем, в материалах уголовного дела содержится достаточно данных и доказательств, что осужденные Абакумов, Леонов, Лихачев, Комаров и Броверман, будучи должностными лицами в Народном комиссариате, а затем в Министерстве государственной безопасности СССР, на протяжении длительного времени систематически злоупотребляли властью и превышали ее, что повлекло за собой наступление особо тяжких подследствий: применение к арестованным физических мер воздействия, фальсификацию уголовных дел и смерть сотен невиновных людей. Эти действия осужденных представляли собой воинское должностное преступление и подлежали квалификации по статье 193 – 17 п. «б» УК РСФСР тех лет.

Мнение К. Столярова о несовершенстве действующих законов, о воинских преступлениях и, в частности, об уголовной ответственности военнослужащих за неповиновение или иное неисполнение приказа начальника не вызывает у меня принципиальных возражений. Упомянутые нормы действительно должным образом не регулируют уголовную ответственность за выполнение незаконных приказов, вследствие чего Прокуратура СССР внесла свои предложения об их уточнении в новых Основах уголовного законодательства Союза ССР. Однако наше заключение о виновности Абакумова и других в злоупотреблениях и превышении власти не имеет непосредственного отношения к дискуссиям вокруг теории и практики оценки незаконного приказа. Абакумов и некоторые его подчиненные совершили нарушения при производстве дознания и предварительного следствия, то есть в сфере судопроизводства, где нет места приказу и должен властвовать только закон.

Шифротелеграммой от 10 января 1939 года, цитированной выше, пытки и истязания подследственных Сталин санкционировал от имени ЦК ВКП(б), а никакая партия и ее высший орган не правомочны подменять законодателя. Работник органов правопорядка любого ранга, независимо от собственных убеждений и партийной принадлежности, обязан руководствоваться исключительно законом и несет индивидуальную ответственность за его нарушение. Это принципиальное положение содержалось в законодательстве того периода, подтверждено ныне действующим и остается актуальным.

Таким образом, я как заместитель Генерального прокурора СССР счел своим долгом подготовить надзорный протест в Верховный суд СССР и поставить вопрос об отмене приговора от

19 декабря 1954 года и переквалификации действий Абакумова, Леонова, Лихачева, Комарова и Бровермана на статью 193 – 17 п. «б» УК РСФСР (в редакции 1926 года). Уголовное дело в отношении Ивана Александровича Чернова должно быть прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.

Это позиция прокурора, а окончательное решение за высшей судебной инстанцией страны.