Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

Можно было обойтись без вмешательства юриста, если бы у истории многолетних злоключений А. И. Солженицына не обнаружилось мало кому известное продолжение, вследствие чего на папке с надзорным производством по делу 2/2 № 369445 рядом с понятной записью «начато 3 февраля 1945 г.» соседствует более чем странная — «окончено 24 января 1974 г.».

Вызвано это тем, что в Прокуратуру Российской Федерации нежданно–негаданно поступило заявление:

«Из сообщения газеты «Комсомольская правда» от 5 сентября 1973 года я узнал, что писатель А. Солженицын занимается антисоветской деятельностью. Учитывая, что он уже ранее привлекался к ответственности за аналогичное преступление и ошибочно был реабилитирован, ходатайствую о привлечении Александра Солженицына к уголовной ответственности по ст. 70 ч. 2 УК РСФСР».

Ниже шли подпись «доброжелателя» — некоего гражданина Р., жителя Москвы, и дата — 5.09.73 г.

Из Прокуратуры России заявление Р. переслали в Главную военную прокуратуру, а там поразились — при чем тут мы? Ведь Солженицын давным–давно не служит в Советской Армии!

Между тем гражданин Р. взялся за Солженицына всерьез — вслед за первым заявлением он 12 ноября шлет грозную жалобу на имя Генерального прокурора страны:

«Более месяца тому назад из Прокуратуры РСФСР мне было письменно сообщено, что мое заявление направлено для рассмотрения в Главную военную прокуратуру.

Однако, в нарушение Указа П. В. С. СССР от 12.04.68 г., о результатах рассмотрения указанного заявления ответа от Г. В. П. я не имею.

Пожалуйста, внушите Главному военному прокурору, что законы Советской власти нужно неукоснительно и точно выполнять».

Из мифологии мы знаем случай, когда во время войны с галлами из–за молчания нерадивых собак защитники древнего Рима едва не пропустили врага и спаслись лишь благодаря истошному крику капитолийских гусей. Здесь напрашивается аналогия — коли правоохранительные органы, по мнению гражданина Р., хлопают ушами, спасение многострадального Отечества вынуждено становиться прерогативой наиболее сознательных его граждан. Знакомая песня?

Прочитав жалобу, тогдашний Главный военный прокурор генерал–полковник юстиции А. Г. Горный поручил сотрудникам пригласить к себе гражданина Р. и разъяснить ему, что вопрос, который он ставит, в настоящее время в компетенцию ГВП не входит. «Что же касается прошлого, — написал в резолюции А. Г. Горный, — то в силу закона к нему возврата быть не может. Р. это должно быть известно».

Последняя фраза генерала Горного нуждается в пояснении. Дело в том, что гражданин Р. большую часть сознательной жизни прослужил — где бы вы думали? — в органах военной прокуратуры.

Находясь в рядах Красной Армии с 1940 года, Р., имевший в ту пору образовательный багаж в объеме шести классов школы, сперва занимался чисто технической работой, а позднее, в 1943 году, стал военным следователем. В 1945 году он закончил заочную юридическую школу, пять лет спустя — Всесоюзный юридический заочный институт и посвятил следственной работе целых двенадцать лет, после него до увольнения в запас (август 1968 г.) в звании подполковника юстиции служил прокурором 7–го отдела Главной военной прокуратуры.

Казалось бы, дипломированный юрист обязан знать, что, будь ты хоть сто раз не согласен с определением Военной коллегии Верховного суда СССР о реабилитации Солженицына, возврата к старому нет. Почему же тогда Р. проявил упорство? Может быть, заочно обретенные и не столь уж прочные знания за двадцать лет выветрились из его головы. Или, что тоже нельзя исключать, он вознамерился таранить Солженицына, полагая, что независимый пенсионер может исходить не из норм закона, а прежде всего из собственных представлений о революционном правосознании. Точного ответа у меня нет, но одно мне совершенно ясно — Р. истово поклонялся Сталину, из- за чего воспринимал Солженицына как сосуд со скверной.

В конце ноября 1973 года Р. пригласили на беседу, в ответ на что он заявил, что «ему нечего делать в ГВП». Тогда ему без обиняков разъяснили, что заниматься старым делом Солженицына никто не собирается и что иного решения по его жалобам не будет.

Трудно сказать, как повел бы себя Р. в дальнейшем, если Вы Солженицына вскоре не выдворили из СССР.

Что впоследствии стало с Солженицыным, известно всему миру. Гражданин Р., естественно, менее популярен, поэтому напоследок скажу несколько слов о его теперешнем состоянии. Недавно один из старейших работников ГВП случайно встретился с Р. на улице, вежливо поздоровался с ним и был неприятно озадачен тем, что Р. не отреагировал на приветствие. «Не обижайтесь, — стеснительно вымолвила жена Р., державшая мужа под руку. — Он и меня не узнает».