Андре Каспи - Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона»

Сравнение США с другими странами той эпохи, как и сравнение США десятых и двадцатых годов, приводит к завидному итогу Заработная плата поднялась с 1923 по 1929 год, правда, не столь стремительно, как прибыль крупных компаний. Это тем более ощутимо, что наблюдалась тенденция снижения цен. Кроме того, покупательная способность рабочего на предприятии, имеющем профсоюз, возросла в 1927 году в полтора раза по сравнению с 1913-м; в других случаях она возросла не менее чем на 30 процентов.

Число рабочих часов сократилось: стандартом стала шестидневная рабочая неделя при восьмичасовом рабочем дне. Даже Юнайтед Стил корпорейшн, долгое время пытавшаяся сохранить двенадцатичасовой рабочий день, вынуждена была уступить: в 1923 году она согласилась на восьмичасовой рабочий день; как следствие этого, ей пришлось нанять дополнительно 17 тысяч рабочих и к тому же увеличить зарплату. И все же, несмотря на это, прибыли корпорации возросли. В среднем по стране рабочая неделя длилась от сорока четырех до сорока девяти часов, что соответствовало ее снижению на 20 процентов по сравнению с 1890 годом. [28] Recent Social Trends. 1933. Т. II. В итоге торжествовал Форд. Он первым ввел на своих предприятиях высокую зарплату. Хорошо оплачиваемые рабочие не станут участвовать в профсоюзном движении, считал Форд, и превратятся в усердных и счастливых потребителей. Если подобная концепция поначалу удивляла других руководителей компаний, то довольно быстро они убедились в ее результативности. Они последовали примеру Форда, иногда, правда, без энтузиазма, каждый по-своему. Факт, что высокие зарплаты характерны для США двадцатых годов, неоспорим.

Важно отметить также изменение атмосферы во взаимоотношениях между руководителями предприятий и рабочими. Они больше не сражаются друг с другом, а кооперируются. Конечно, нельзя сказать, что забастовки совершенно исчезли — было несколько длительных забастовок на угольных шахтах и в текстильной промышленности. Но многое свидетельствовало о наступлении новой эры. Например, персоналу начали продавать акции предприятия. В 1922 году 14 миллионов 400 тысяч американцев стали обладателями акций, а через три года Pix число возросло до 17 миллионов 800 тысяч. Один из четырех рабочих в U.S. Steel, один из трех в Goodyear, трое из четырех в International Harvester, 95 процентов в Firestone и 100 процентов в Proctor and Gamble стали акционерами. В компании Standard Oil и ее филиалах насчитывалось 300 тысяч акционеров, большинство из которых были ее сотрудниками. Железнодорожные компании, колледжи и университеты, газовые и электрические компании, а также компании городского транспорта также увеличивали число акционеров. Это не означало, что акции давали их владельцам право голоса на общих собраниях, тем более в административных советах. Управление оставалось в руках узкого круга людей, менеджеров. Но какое удовлетворение знать, что U. S. Steel в какой-то мере принадлежит и вам, даже если вы, являясь одновременно акционером и сотрудником, получаете скромную зарплату! Стиралось различие между собственником средств производства и рабочим. Как было сказано в одном периодическом издании: «Каждый рабочий — капиталист».

Не удивительно, что в подобных условиях влияние профсоюзов ослабевало. Профсоюзы объединяли пять миллионов членов в 1920 году, причем четыре миллиона состояли в Американской федерации труда. В течение десяти лет они потеряли 1 миллион 665 тысяч членов. Повинны в этом, как правило, руководители профсоюзов. Разве не решили они сотрудничать с руководством, чтобы прекратить перерасход сырья, чтобы внедрять новую технику и технологии, чтобы способствовать всеми возможными средствами росту процветания? Более чем когда-либо американское профсоюзное движение пребывало в довольстве. Оно защищало то, что существует, и таким образом превращалось в защитника установленного порядка.

Попытки критиковать подобную тактику профсоюзов остались безрезультатными. Условия, разумеется, не были благоприятными. Что касается нанимателей, то они защищали «американский план». Нельзя допустить, непрестанно повторяли они, чтобы профсоюзы распоряжались наймом рабочей силы. Совершенно недопустимо, чтобы профсоюз диктовал условия внутри предприятия. Главное — это индивидуум и корпоративный дух, присущий каждому на предприятии. Работники могут полагаться на социальный капитализм, заботящийся о благополучии каждого, об условиях труда, о здоровье и развлечениях, внимательно прислушивающийся к жалобам и предложениям. И если действительно нужен профсоюз для диалога с дирекцией, почему не создать свой внутренний профсоюз, который не будет находиться под влиянием извне и станет выдвигать справедливые требования? Словом, отношение к профсоюзам сложилось малоблагоприятное.