Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

"…Прошу разрешить мне заверить Вас, что я уношу с собой самые приятные воспоминания о своем временном, явившемся наиболее долгим в течение моей нынешней поездки пребывании в Вашей великой стране, где я был удостоен сердечного приема и где я с восторгом и пониманием увидел прогресс, достигнутый в жизни народов СССР.

Сцена нецеремонных, но сердечных поздравлений по случаю подписания Пакта останется, без сомнения, одним из счастливейших моментов моей жизни, а любезность Вашего Превосходительства, выразившаяся в Вашем личном присутствии на вокзале при моем отъезде, всегда будет оцениваться как знак подлинной доброй воли не только по отношению ко мне одному, но так же и к нашему народу.

Я могу так же добавить, что девизом всей моей жизни было и будет всегда быть верным своим словам".

Третью телеграмму Мацуока направил Молотову.

В день ратификации пакта о нейтралитете — 25 апреля 1941 года — он послал еще две телеграммы, льстивые и лицемерные.

С т а л и н у: "…Я не сомневаюсь и верю в то, что благодаря содействию Вашего Превосходительства взаимоотношения между Японией и Советским Союзом еще более укрепятся. Пользуясь этим случаем, повторяю, что надолго останется в моей памяти как приятнейшее воспоминание о том, как мы без дипломатических условностей, после прямых и ясных бесед, завершили встречи, а равно о том, как у нас, после подписания Пакта, в дружественной и непринужденной обстановке состоялся обмен добрыми пожеланиями".

М о л о т о в у: "…Я снова подтверждаю клятвой девиз, соблюдаемый мною много лет, быть до конца верным своим словам… Надолго останется в моей памяти как одно из приятнейших воспоминаний та радостная атмосфера, которая создалась вокруг г-на Сталина после подписания Пакта".

* * *

Генерал Ойген Отт сопровождал Мацуоку в его поездке в Берлин. Он присутствовал на беседах Гитлера и Риббентропа с японским министром. Вместе с ним в конце апреля Отт вернулся в Токио. С кем, как не с Рихардом Зорге, поделиться сенсационными новостями, привезенными из Берлина?.. И целый вечер, до глубокой ночи, посол говорил, говорил… а Зорге напряженно слушал и запоминал, запоминал каждое слово, включая ставшую известной фразу Мацуоки: "Тут не поможет никакой пакт о нейтралитете".

Наутро в Москве знали обо всем, что произошло в рейхсканцелярии во время визита Мацуоки в Берлин, и с абсолютной точностью.

* * *

Положение, которое Зорге занимал в немецкой колонии, не только давало ему широкие возможности и независимость, но и налагало массу обременительных обязанностей. Без Рихарда не обходился ни один мало-мальский прием в германском посольстве или немецком клубе. И, разумеется, Зорге был всегда непременным участником "вечеров берлинцев".

Эти вечера устраивались в парадных залах посольства раз или два в год "для поднятия патриотического духа" немцев. Обычно они приурочивались к приезду какого-нибудь эмиссара Гитлера или "бонзы" из Министерства иностранных дел.

Вот и теперь, отправляясь на очередной такой вечер, Рихард знал: среди гостей будет какой-то высокий чин из Генштаба, "специалист по России". Накануне Отт сказал Зорге, что этот офицер ехал в Токио через Советский Союз и "хорошо смотрел по сторонам". Это означало: во время своего длительного путешествия офицер собирал разведывательную информацию. Но какую именно — посол не сообщил. Зорге не стал у него спрашивать: узнать это от самого "гостя" вернее.

В большом посольском зале для торжественных приемов собралась почти вся немецкая колония. В центре на массивном столе из голых досок возвышался огромный дымящийся котел. У котла, одетый в накрахмаленные белые поварские халат и высокий колпак, стоял улыбающийся Рихард и продавал национальные, баварские сосиски. Один за другим к нему подходили гости. Многие из присутствующих были увешаны орденами и знаками отличия за безупречную службу и особые заслуги перед рейхом.

Скоро пиво и шнапс подняли настроение. Образовались оживленные группы "по интересам".

Когда публика наконец насытилась и начались танцы, Рихард сбросил с себя маскарадное одеяние и принял участие в общем веселье. Он пригласил первую же даму — ею оказалась Хильда, секретарь Отта, — и закружился с нею в вальсе. Одетая в черное бархатное платье, раскрасневшаяся и возбужденная, Хильда была на верху блаженства. Их встречи всегда были такими короткими, и каждый миг теперь приносил ей невыразимое удовольствие. Но Рихард танцевал почти машинально. Его внимание было занято совсем другим. В этой роящейся толпе нужно было поскорее отыскать генштабовского офицера. Рихард вальсировал круг за кругом, внимательно обводя взглядом присутствующих. В дальнем конце зала, положив ноги на бархат стоявшего напротив кресла, блаженно храпел военно-морской атташе Венеккер. Пуговицы его сюртука были расстегнуты. Какие-то молодые люди тянули посольских стенографисток к выходу. Но приезжего офицера нигде не было. Куда-то запропастился и Отт.