Филипп Эрланже - Диана де Пуатье

Когда они заметили короля, из леса вышел лев, который был ручным и поэтому его держали на длинном поводке, лег к ногам этой богини, приветствуя ее; она, видя, что он ручной и кроткий, взяла его за широкую ленту из черного шелка с серебром и немедленно показала его королю; приблизившись вместе со львом к самому краю площадки, рядом с дорогой, она встала в двух шагах от Его Величества и вручила ему этого льва, произнеся рифмованное десятистишие, такое, как сочиняли в те времена, однако хорошо отшлифованное и мило звучащее; и с этим стишком, который она очень изящно прочитала, под видом этого милого льва она подарила ему город Лион, прекрасная, очаровательная и послушная его приказам и повелениям.

После всего, что они показали и произнесли с большим старанием, Диана и ее подруги низко ему поклонились, а он, посмотрев на них, благосклонно их поприветствовал, сказал, что охота была очень хороша, поблагодарил от всего сердца и проследовал дальше со своей торжественной процессией». 135 135 Brantom.

Целый день, наблюдая за боями гладиаторов и диких зверей, потрясающей иллюминацией и бессчетными чудесами, безмятежная Диана с улыбкой на лице бесконечно наслаждалась своим триумфом. Но пика своей славы она достигла только на следующий день, когда королева, торжественно въехавшая в город, подверглась ужасному оскорблению, потому что ее поприветствовала все та же Диана-охотница с тем же самым животным на черно-белом поводке!

Екатерина никогда не забудет этого унижения.

Со своей стороны, Диана позаботилась о том, чтобы показать, насколько она была признательна Лиону за оказанный ей любезный прием. Другие города быстро поняли, о чем шла речь. В частности, Руан подарил фаворитке «два больших бассейна и два серебряных, позолоченных чистым золотом кувшина для воды весом от сорока восьми до пятидесяти унций, о чем она сказала, что никогда еще не получала подобного подарка и что, как только представится случай, она сделает для города какой-нибудь приятный сюрприз».

«Невозможно выразить, — писал флорентийский посланник Рикароли, — каких высот достигли величие и могущество герцогини Валентинуа».

Ронсар, употребив гиперболу, заставил речного бога Клена пообещать, что у предков Пуатье будут царственные потомки. Безусловно, поэт был бы немало удивлен, узнав, что это предсказание сбылось и что Диана стала прародительницей Людовика XV.

Бог продолжал оставаться настоящим французом.

На фоне военных действий против Англии шли приготовления к возвращению Булони. Колиньи разрабатывал план этой кампании с 1548 года. Следующей весной король в сопровождении Монморанси блокировал место проведения сражения, предварительно удостоверившись в том, что охранявшие его форты находились в его распоряжении. Затем оба они вернулись ко двору, полностью уверенные в будущем успехе.

Эта уверенность сослужила им плохую службу. Несмотря на победу Строцци, одержанную над английской флотилией, буря смешала все их планы и привела к полному краху. Омаль, спасший ситуацию, оставил за собой право заявить, что «исправлял ошибки другого».

Тем временем Булонь так и не была взята. К счастью, регенту Англии, видевшему, что здоровье молодого короля Эдуарда заметно ухудшилось, был необходим мир: чтобы добиться его, он оставил город, который вновь вернулся к Франции.

В Париже, как и в Лондоне, внимательно следили за развитием болезни Эдуарда VI. У Тюдора были две сестры, католичка Мария и протестантка Елизавета, которых Генрих VIII, у которого менялись настроение, вероисповедание и возлюбленные, одну за другой объявил неспособными править. Таким образом, ни у одной из них не было неоспоримых прав унаследовать власть. Кто же, кроме них, мог претендовать на трон? Джейн Грей, внучка герцога Саффолка и пылкой Марии, вдовы Людовика XII; Мария Стюарт, внучка другой сестры Генриха VIII, — Мария Стюарт, королева Шотландии, невеста дофина. Может быть, благодаря ей внук Генриха II стал бы одновременно править Францией, Англией и Шотландией.

Можно представить, какой ревностной любовью была окружена при дворе эта драгоценная, обожаемая белокожая девочка с рыжими волосами, заметно отличавшаяся от детей короля Франции крепким здоровьем. По возвращении Марии де Гиз в Шотландию принять на себя заботу об ее воспитании должна была королева, которая действительно относилась к ней, как к родной дочери, или по крайней мере старалась делать вид. Но герцогиня де Валентинуа не собиралась оставлять во власти Екатерины ту, которая должна была стать ее преемницей.