Ирина Паперно - Интимность и история - семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции

О возражениях мужа Ольги Александровны Герцен, Габриэля Моно (Monod, французского историка и поклонника Мишле), упоминали и другие[31] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn31}. (Какие-либо еще свидетельства о сомнениях Герцена насчет своего отцовства неизвестны.) Один за другим русские исследователи посещали дочь Герцена, Н.А. Герцен, жившую в Лозанне, с просьбой о доступе к рукописи интимного раздела пятой части. Среди них были Е.А. Ляцкий (в 1910 г.) и Н.П. Анциферов (в 1911 и 1914 гг.)[32] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn32}. В 1912 г. и Лемке осуществил свой давно задуманный визит. Отправляясь в Лозанну, он сильно волновался. За годы работы с рукописями Герцена его отношения с семейством Герценов приобрели эмоциональную нагрузку. Он писал Н.А. Герцен:

Частенько, особенно теперь, когда я весь ушел в Вашего отца, смотрю я на Вашу карточку и на карточку Николая Александровича, и много дум и много чувств возбуждают эти лица дочери и внука величайшего из русских писателей...[33] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn33}

Во время посещения им Н.А. Герцен в Лозанне в 1912 г. взаимная близость окрепла. Под конец своего визита Лемке сумел уговорить семейство предоставить ему копию рукописи. Привезя ее в Россию, он устроил чтение в избранном кружке гостей в доме меценатки В.А. Морозовой. Дочь Герцена одобрила это мероприятие (где проводился сбор средств на издание) при условии, «чтобы это не носило публичного характера»[34] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn34}. Как сообщал ей Лемке, некоторые из слушателей плакали (сбор средств увенчался успехом).

Вскоре дочери Герценов стало ясно, что близкие не в состоянии контролировать информацию о семейной драме. Беседа между Анциферовым и Н.А. Герцен, состоявшаяся в 1914 г. в Лозанне, проясняет мотивы, под влиянием которых позиция семьи изменилась. Вот как это описывал Анциферов:

Я напомнил ей письмо, которое она писала мне в 1911 году о неизданной части «Былого и дум», где говорится об уходе ее матери. Нат. Алекс. всплеснула руками: «Вот и Вы говорите об уходе. Неужели в России все так думают Ведь никакого ухода не было. Моя мать сумела победить свою страсть». И Нат. Алекс. достала «Былое и думы» и показала мне ее слова: «Я возвращаюсь как корабль в свою гавань, спасенная». «Ведь она же ездила в Турин встретиться с отцом из дому, из Ниццы, который она никогда не покидала. “Возвращаюсь” она писала в духовном смысле». Нат. Алекс. сказала мне, что ее потрясло известие, что в России существует такая точка зрения на семейную драму ее родителей. Она решила опубликовать все до последней строчки, чтобы реабилитировать память матери. Говоря это, она сильно волновалась[35] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn35}.

Лемке попытался исправить эту ошибку в своем комментарии к изданию 1919 г., где он перечислил тех, кто ее допускал, но успеха он не добился; так, в 1997 г. В.И. Кулешов вновь утверждал в печати, что Натали Герцен ушла от Герцена к Гервегу[36] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn36}.

Много лет минуло, прежде чем «всё» было действительно опубликовано. Издание Лемке приостановилось после восьмого тома в 1915 г. из-за Первой мировой войны. Последующие тома вышли после революции, когда Лемке (вступивший в партию большевиков) договорился о сотрудничестве с советскими властями. (К огорчению и возмущению потомков Герцена, он не сумел отменить национализацию прибыли от продажи собрания сочинений, которое финансировалось в основном семьей[37] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn37}.) Рассказ о семейной драме впервые был полностью опубликован в 1919 г., в 13-м томе «Полного собрания сочинений и писем Герцена» под редакцией М.К. Лемке. (Как и издание в целом, том вышел с грифом «Издание наследников автора».) Это позволило редакторам советского академического издания (так называемого 30-томного) заявить в 1956 г., что «полное издание “Былого и дум” впервые было осуществлено после Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране, на родине писателя» (VIII: 440).

В процессе редакторской работы над частью пятой Лемке столкнулся с текстологическими проблемами. В распоряжении редактора имелся не автограф Герцена, а копия. Автограф, написанный на страницах записной книжки, сохранялся в семействе Герценов «как святыня». Копия же (изготовленная в семье через много лет после смерти Герцена), а равно и несколько других существующих тогда списков открывали простор различным толкованиям того, что же является подлинным текстом части пятой. Какой из фрагментов, из которых состоял второй, интимный, раздел части пятой, открывает рассказ о семейной драме? Каков порядок глав? Где история заканчивается? Что относится к приложениям и дополнениям? Каковы названия отдельных глав и повествования в целом? И, наконец, как связать первый раздел — о революции, со вторым — о семейной драме? Эти вопросы занимали и мучили редакторов и издателей Герцена с 1912 до 1997 г. На протяжении этого времени герценоведы приходили к разным решениям, предлагая читательскому вниманию различные версии текста.