Очевидно, поляки были задеты этим менее других. Сказались здесь и длительное влияние католической веры, и иллюзии, связывавшиеся с папой-поляком, и квази-рабочие сны «Солидарности», и мещанская идеализация «западной модели», но на дворе общая беда — очередной этап системного кризиса капитализма, а рецептов выхода из него ни у кого в предлагаемых рамках нет. Вернее сказать, нет без признания вновь социалистической альтернативы. Как говаривал вслед за Эзопом наш «старый Карла», здесь Родос, здесь прыгай. Мы исходим из того, что поляки отнюдь не глупее россиян и им несомненно под силу та мысль, что польско-российская, а лучше пошире - общеславянская солидарность, или ассоциация, может дать намного больше в поиске эффективного антикризисного поворота и воскрешении принципиально бескризисного строя, чем толчение в ступе европейского рынка с присыпанием получаемого постмодерна пудрой гламура. Подвижки, на которые мы намекаем, берутся не с потолка. Они подтверждаются фактическими процессами в самой Польше и способны в результате своей эволюции обеспечить «критическую массу», которая позволит получить решение. Родос здесь. Только «прыгунов» нынче пока маловато. Дальнейшее - работа...
* * *
13 апреля 1943 года «Радио Берлина» передало сообщение «из Смоленска», в соответствии с которым оккупационные власти были якобы извещены местными жителями о существовании «мест массовых казней», где похоронены 10 тысяч польских офицеров, ставших жертвами ГПУ. 15 апреля Совинформбюро откликнулось на это сообщение заявлением «Гнусное измышление немецко-фашистских палачей», в котором, в частности, говорилось: «Немецко-фашистские сообщения по этому поводу не оставляют никакого сомнения в трагической судьбе бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших вместе с многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после отхода советских войск из района Смоленска» [2] Правда. 1943. 16 апреля.
.
Однако на следующий день было опубликовано коммюнике министра обороны Польши (эмигрантского правительства в Лондоне) М. Кукеля в связи с германским заявлением об обнаружении массовых захоронений польских офицеров в Катыни, требовавшего, в связи с «обильной и детальной германской информацией касательно обнаружения тел многих тысяч польских офицеров под Смоленском и категоричным утверждением, что они были убиты советскими властями весной 1940 г.», проведения расследования на месте «компетентным международным органом, таким, как Международный Красный Крест» (См. Документ № 2). Обращение в МКК было рассмотрено и утверждено на заседании польского правительства 17 апреля.
Лондонские поляки не могли не понимать реальную цену «компетентности» любых расследований Красного Креста под контролем немцев. Почему-то до тех пор МКК не интересовало не только массовое истребление гитлеровцами советских военнопленных и гражданского населения, но и тех же поляков. Упоминание об этих преступлениях, о которых знали, но отчего-то не призывали срочно расследовать, в очередном польском обращении (См. Документ № 3) выглядит как насмешка над МКК, на авторитет и компетентность которого вдруг решили положиться премьер В. Сикорский со товарищи.
Если же учесть, что согласно отчету технической комиссии Польского Красного Креста, ее представители 15 апреля 1943 года уже находились в Катынском лесу, факт согласованного поведения немецкой и польской сторон отрицать, мягко говоря, трудно.
Двуличная позиция польских «союзников» по отношению к Москве послужила поводом к появлению в «Правде» передовицы «Польские сотрудники Гитлера», в которой не только разоблачались неуклюжие немецкие измышления относительно еврейских «комиссаров» Льва Рыбака, Авраама Борисовича, Павла Броднинского и Хаима Финберга из «Смоленского отделения ГПУ», но и прямым текстом заявлялось, что «в свете этих фактов обращение польского министерства национальной обороны к Международному Красному Кресту не может расцениваться иначе, как прямая и явная помощь гитлеровским провокаторам в деле фабрикации подлых фальшивок. У всех здравомыслящих людей и особенно у тех, кто на себе испытал кошмар гитлеровской тирании, такого рода фальшивки могут вызвать только отвращение» [4] Правда. 1943. 19 апреля.
.
Если Москву поведение поляков глубоко возмутило, то официальный Лондон сподвигло на активные дипломатические шаги. «Мы, конечно, будем энергично противиться какому- либо "расследованию" Международным Красным Крестом или каким-либо другим органом на любой территории, находящейся под властью немцев, - писал Черчилль Сталину 24 апреля. - Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путем запугивания. Г-н Иден сегодня встречается с Сикорским и будет с возможно большей настойчивостью просить его отказаться от всякой моральной поддержки какого- либо расследования под покровительством нацистов. Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или какого-либо рода контакта с ними, и мы будем настаивать на этом перед нашими польскими союзниками». При этом британский премьер счел необходимым коснуться и подоплеки такой позиции Сикорского. «Его положение весьма трудное, - писал Черчилль. - Будучи далеким от прогерманских настроений или от сговора с немцами, он находится под угрозой свержения его поляками, которые считают, что он недостаточно защищал свой народ от Советов. Если он уйдет, мы получим кого-либо похуже» [5] Переписка председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945. Том I. М„ 1957, № 151, С. 120, 121
(так в итоге и вышло: получили Миколайчика).
Читать дальше