Владимир Шевелев - Все могло быть иначе - альтернативы в истории России

Через несколько лет после смерти Гроссмана поэт С. Липкин с помощью писателя В. Войновича и академика А. Сахарова переправил за рубеж фотопленку хранившейся у него рукописи. «Жизнь и судьба» вышла в 1980 г. в Лозанне (Швейцария). На родине «Жизнь и судьба» была опубликована в журнале «Октябрь» только в 1988 г. и тогда же вышла отдельной книгой.

Особенно популярна в самиздате была повесть Гроссмана «Все течет», опубликованная в ФРГ в 1970 г., — история советского «лагерника» с 30-летним стажем, размышляющего над вечной исторической проблемой опошления и извращения «духа» при его попытке стать «действием», превращения мечтаний о свободе при их реальном осуществлении — в еще больший гнет несвободы, поднимая при этом вопрос о специфическом характере русского сознания и русской истории.

Этой повестью автор завершал свой эпос о большой войне и о судьбах человеческих в условиях тоталитаризма советского образца. Надо было договорить невысказанное. Для этого Гроссману понадобилось сто страниц текста, которые отняли у него целых восемь лет труда — с 1955 до 1963 г. Гроссман-писатель сказал немало «запрещенных слов». Что касается отношения сталинизма и ленинизма, то для Гроссмана здесь не было вопроса. Сталин довершил то, что начал Ленин, подняв над Россией «ленинское знамя». Более того, национал-социализм у Гроссмана трактуется как «сиамский близнец» русского коммунизма. Анализ того, что произошло с русским коммунизмом, Гроссман завершает решительным отрицанием возможности коммунизма как такового. Его главный аргумент — несовместимость коммунизма (или сталинского «казарменного социализма») и свободы. Гроссман не соглашается с Энгельсом, который считал, что свобода — это осознанная необходимость. Все как раз наоборот: свобода — это преодоленная необходимость, это возможность человека отрицать заданные, навязанные обстоятельства. Свобода у него — это что-то даже большее, чем «права человека»: это синоним жизни. Это кислород, без которого жйзнь невозможна. И пока живет человек, он будет нуждаться в этом кислороде, самим своим существованием сопротивляясь неволе. Он никогда не откажется от свободы, и в этом Гроссман видел исторический приговор коммунизму как утопии, которая нуждалась в насилии.

Особую роль играл «Новый мир» Александра Твардовского, ставшего с лета 1958 г. его главным редактором. На рубеже 1950—60-х гг. журнал превратился в ведущий орган демократического обновления общества.

Но уже с 1956 г. это был журнал, смело публикующий произведения, где звучало новое и честное слово. В августе 1956 г. в журнале «Новый мир» начал публиковаться роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Первоначально он получил высокие оценки в общественной мысли и критике. Но вскоре в адрес Дудинцева стала нарастать волна обвинений в безыдейности. В мае 1957 г. в ЦК КПСС состоялась встреча руководителей партии и государства с участниками правления СП СССР. Хрущев подверг резкой критике роман Дудинцева и сборник «Литературная Москва».

«Новый мир» стал центром притяжения нонконформистских литераторов. Один за другим журнал публикует романы и повести, в которых красной нитью проходила критика советской действительности. «Хрущевский период нашей общественной истории, — пишет критик Владимир Лакшин, — ознаменован прерванным на полпути порывом к демократии, к отказу от преступлений и доги сталинщины. «Новый мир» Твардовского был одним из передовых форпостов интеллигенции, поддержавшей Хрущева в его, пусть не всегда последовательных попытках реформации государственного социализма в сторону демократии» [230] Лакшин В. «Новый мир» во времена Хрущева (1961–1964) // Знамя. — 1989. — № 6. .

В 1962 г. появился роман Юрия Бондарева «Тишина» о судьбе ветерана-фронтовика, вступившего в соприкосновение с советской машиной террора. В том же журнале были напечатаны и мемуары Эренбурга, в которых он старался восстановить подлинную историю русской литературы. В этих же мемуарах он пытался найти оправдание пройденному пути и действиям самого Сталина.

Но, пожалуй, высшим достижением «Нового мира» в те годы было опубликование в 1962 г. повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Эта книга об одном дне советского заключенного, написанная бывшим заключенным, стала как бы вехой не только в истории отечественной литературы, но и в истории России. Главный редактор «Нового мира» Твардовский представил Солженицына читающей России. Выход в свет «Одного дня Ивана Денисовича» вызвал ликование среди нонконформистских слоев общества и взрыв ненависти среди сталинистов. Затем в «Новом мире» появились рассказы Солженицына «Случай на станции Кречетовка», «Матренин двор», «Для пользы дела». Однако попытки Солженицына опубликовать романы «Раковый корпус» и «В круге первом» натолкнулись на сопротивление номенклатуры, мобилизовавшей для борьбы с «неудобным» писателем всю объединенную мощь партии, государства и советского мещанства. Оба романа, как и все последующие произведения Солженицына, были опубликованы лишь за рубежом [231] Геллер М., Некрич А. История России: 1917–1995. Утопия у власти. — М.: МИК, 1994. . В Советском Союзе все они ходили в самиздате.