Лин Паль - Все тайны Третьего Рейха

Геринг после женитьбы решил стать студентом, он поступил учиться в Мюнхенский университет, где изучал историю и политологию. Многие считают, что это он делал, дабы избавиться от скуки и безделья, но все сложнее: Геринг тогда уже начал понимать, что ему требуется более серьезное образование, нежели военная школа, ему искренне хотелось разобраться, почему оно так выходит — то есть почему его Германия оказалась в таком тяжелом положении. В этом же году он впервые увидел Гитлера.

Австрийского оратора собралась послушать огромная толпа на митинге, направленном против условий Версальского мира. Тема для Геринга была тоже болезненной. Выступление будущего фюрера ему пришлось по душе, многие мысли были созвучны его собственным. Германия должна избавиться от тяжелых условий мирного договора. Тяжесть этих условий Геринг уже и сам испытал на собственной шкуре: работы у него не было, молодая семья жила на деньги, которые выделяли родители жены. От одного этого ему хотелось хоть каких-то реальных действий. Стыдно сидеть на шее у тещи и тестя. И хотя Геринг вовсе не разделял животной ненависти Гитлера к евреям (у него были друзья-евреи, он даже в будущем, когда нельзя уже было иметь дела с этими недолюдьми, защищал знакомых евреев и спасал их от концлагерей), не разделял он и убеждений Гитлера в ценности арийской крови, то есть расходился с Адольфом по основополагающим идеям, но на нацистское собрание пришел.

Гитлер вел речь о Версальском мире. Тема была очень мучительная и близкая для бывшего пилота. Так что после выступления он подошел к оратору и предложил свою помощь. Гитлер хорошо знал, кто такой Герман Геринг. Во время войны его имя было овеяно такими же легендами, как имя «красного барона». После войны это имя для многих немцев звучало как имя героя. Лучшего товарища партия не думала и приобрести. Гитлер был очень доволен. Он тут же предложил Герману вступить в партию. А спустя полгода Герингу доверили руководство штурмовиками.

У штурмовиков был свой командир — Рем, однако дисциплина в их рядах оставляла желать лучшего. Боевые отряды поступали, как им заблагорассудится, и не всегда выполняли приказы Гитлера. Задача перед Герингом стояла простая: сделать из полууголовной массы структуру с военной дисциплиной, готовую сражаться за своего вождя. Антисемитизм в среде штурмовиков Герингу не нравился, но другого человеческого материала не было. И ему удалось за короткое время обучить отряды и сделать из них послушное орудие Гитлера. Отношения Геринга и Рема, хотя они работали над одним проектом, были натянутые. Рему не нравился Геринг, Герингу не нравился Рем. Каждый видел в другом соперника. Конечно, в эти годы делить в партии было практически нечего, но Геринг был лидером, он всегда желал играть главную роль, Рем добивался точно того же. Трений между ними просто не могло не быть. Но при всех своих трениях они сумели создать надежную военную силу. Для этого был проведен набор в СА не из низов общества и из пивных, а через газету — и предпочтительно бывших офицеров.

Именно с этой практически нацистской армией Гитлер и затеял мюнхенский путч 1923 года. Политикой правительства многие были недовольны, так что национал-социалисты выглядели защитниками свободы и великой Германии. Но взять власть им не удалось: правительство выставило против них полицию. Хотя сами национал-социалисты предполагали кровавое решение конфликта, и Геринг руководил взятием заложников, полного разгрома за считанные часы они не ожидали. При столкновении с полицией Герман был тяжело ранен в живот. Кое-как он доплелся до дома, где жила знакомая еврейская семья, они его и укрыли. Все бы ничего, но теперь Геринг был преступником, а ранение требовало срочного лечения. Какое-то время ему пришлось отлеживаться в доме друзей, а когда ситуация немного успокоилась, его тайно вывезли из Германии в австрийский городок Инсбрук. За это время, что ему пришлось скрываться, раны загноились, и лечение потребовалось долгое и тяжелое.

Именно в это время Герман и пристрастился к морфию, так сильны были боли. Только уколы давали временное облегчение. Так что не стоит обвинять Геринга в наркомании. Он ее не выбирал. Не от скуки и не ради удовольствия он сел «на иглу».

Освободиться от пристрастия оказалось гораздо труднее. Он сам понял, что с психикой у него стали происходить странные вещи; иногда ему казалось, что он сходит с ума. И все те четыре года, которые провел в изгнании, он пробовал избавиться от проклятой отравы, ставшей привычкой. Несколько психиатрических лечебниц имели в списках своих пациентов Германа Геринга. Ему удалось вылечиться, но употребление морфия наложило на его психику отпечаток. В тяжелые дни, когда он понял, что наступил конец Рейха, он снова вернулся к старой привычке. У него были и до этого периоды, когда морфий брал над ним власть. Но и сила воли была у него железная: наркоманом в полном смысле этого слова он так и не стал.